След ангела - Олег Рой

Все это делалось на глазах у всех. Но так уж устроены дети: если кого-то при них мучают, издеваются над ним (как говорят, чморят), они никогда в чужие дела не вмешиваются. Может, она это сама заслужила. Тем более новенькая. Тем более невидная и малорослая. Да и кличка к ней приклеилась — Чучка. Таня терпела-терпела, потом наконец решилась протестовать. Да не тут-то было.

Поскольку в классе Наташку не любили, она тусовалась со старшеклассниками. Была в тогдашнем девятом классе здоровенная такая деваха — Кристина Калугина по прозвищу Калуга. Калуга и Наташка подстерегли Таню после уроков где-то в проулке, в стороне от школы, и отлупили. Не так чтоб очень сильно, но больно и унизительно. А потом Калуга, наверное, просто чтобы крутизну свою показать, приказала плачущей девчонке:

— И смотри, чтобы ты, мразь, теперь без полтинника в день в школе не показывалась! А хоть раз пропустишь — мы тебя на счетчик поставим. И знай: у нас друзья — люди серьезные, они с тобой такое сделают, что ни один доктор не поправит!

С тем Таню и оставили.

И вся эта нехорошая история могла бы остаться в тени, как в сотнях школ остаются тысячи подобных, но бедная избитая Таня все-таки рассказала о происшедшем маме, и та сразу решила, что дело это так просто оставлять нельзя.

Мать воспитывала Таню без отца и привыкла сама справляться с жизненными трудностями. Она начала с того, что отвела девочку к врачу и «сняла побои», то есть получила медицинское заключение о том, что ее дочь подверглась избиению. А потом потащила Таню в районное отделение милиции, где было написано заявление с указанием имен и номера школы. Естественно, через день-другой туда приехал милиционер, зашел к директору Роману Владимировичу, и они долго беседовали при закрытых дверях. После чего по школе прокатился вал чисток. Калугину и Кашину выгнали и поставили на учет в детской комнате милиции. Вместе с ними, «до кучи», выперли и Морозова, и еще кое-кого. Сгустились тучи и над Саньком, как их корешем, но за него неожиданно замолвила словечко сама Таня, сказав, что он был единственным, кто за нее заступился. Кстати, она соврала — ничего подобного Санек не делал, разве что пару раз отвлек Наташку, переключил ее внимание на что-то другое, когда та приставала к своей соседке по парте. Но в глазах бедной, забитой Танюшки это выглядело, видимо, настоящим рыцарским поступком, почти что подвигом в ее честь.

Вот так, с громом и грохотом, исчезла с горизонта Наташа Кашина.

А теперь вдруг объявилась в огромном зале торгового центра. Да очень похорошевшая. Да еще загадочная. Хриплый голосок ее как наждак продирал Санька по телу, отдаваясь сладкой болью в паху.

— Ну, идем, Каша! Че прилипла, харэ вялиться, — потянула Наташку подруга.

— Да подожди ты, — отмахнулась та и, обращаясь к Саньку, спросила: — А ты телефон мой знаешь?

— Давай запишу.

Он вынул мобильный и набрал цифры, которые она ему тут же продиктовала.

— Так ты позвони… — Она хотела что-то добавить, но вместо этого вдруг придвинулась к Сане вплотную, поднялась на цыпочки. Рука ее обхватила его шею, и Наташка повисла на нем всей своей мягкой тяжестью. Он послушно наклонил голову навстречу курносому личику с неимоверно перекрашенными глазами.

Хриплый голосок прошептал ему в ухо:

— Я — уже женщина! Так что позвони. Понял?!

Коротко чмокнула в губы влажными, легко расступающимися губами. И тут же отпустила его, и оттолкнула ладошкой в грудь.

— Ну, будь. Поки-чмоки!

И уже товарке, взрослым нетрезвым голосом:

— Пошли, подруга дорогая!

И они, как будто прилипнув друг к другу, пошли прочь, не оглядываясь.

А Санек остался стоять как столб посреди торгового центра. Хорошо, что вовремя вспомнил о подарке для Лилы, а то мог бы так и уйти. Отдавая ему чашку, пожилой мастер деликатно посоветовал стереть с лица помаду.

Идти на Лилкину днюху парни решили все вместе. Еще с утра Темка сбросил Саньку сообщение, что собираются все в пять «на игрушках», то есть на детской площадке в соседнем с Лилиным домом дворе.

— А то пока там будешь отца их и бабку слушать, со скуки подохнешь, — объяснял он по дороге. — Пока все не соберутся, там тоска-тощища, за стол не сядут. А девчонки пока прически сделают, марафет наведут — раньше шести их не жди.

На детскую площадку Санек с Артемом подошли ровно к пяти. Там уже кучковались Гравитц, Залмоксис, Юра Аверин и Кирилл Григорьев. Увидев такую банду, молоденькие мамаши тут же подхватили своих разыгравшихся малышей и ретировались, и вокруг ребят образовалось пустое пространство.

Расположились возле дощатой горки. Подарки и цветы сложили на верхнюю площадку. Гравитейшен достал из кармана куртки бутылку с коричневым напитком.

— Настойка горькая «Аляска», на полезных травах, — объявил он. — Крепость — сорок градусов.

И первым делом обратился к Саньку:

— Будешь?

— Ведь знаешь, что нет, — упрямо мотнул головой Санек.

— Да я просто так спросил, — в голосе Миши при вроде как извиняющихся интонациях слышалась издевка. — А то, думаю, чувак еще обидится, если ему не предложат. Может, ты уже и развязал… Вон, девчонки у нас говорят — кто пить не будет, замуж не выйдет… Так ты как? Нет? — Он заглянул Саньку в лицо. — Во кремень!

— Ладно, не хочет пить — не надо, его дело, — подал голос Лева. — Ну, кто спочнет, челы?

— Давай я, — вызвался Тема. Закинув бутылку, он бойко сделал несколько глотков из горла, передал Залмоксису. Закусил хрустящими чипсами из пакетика, который споро подсунул ему Гравитейшен.

За каждым пьющим внимательно приглядывали:

— Да ты не присасывайся, не присасывайся, воздух подпускай! Да ты и не выпил ничего, в натуре!

Или наоборот:

— Ну, братан, харэ! У тебя и заглот, как у тамбовского волка!

Короче говоря, ребята ловили кайф. А Санек только сглатывал слюну и поглядывал по сторонам, прикидывая, скоро ли это кончится.

Наконец бутылка опустела. Последнюю порцию допивал Мишка.

— Я всегда заканчиваю. Сколько там ни осталось — хоть глоточек, хоть целая бутылка, — все мое, все подберу.

На его долю остались только крошки на серебристой подкладке пакета чипсов. Он аккуратно собрал их щепотью.

— Ну, что, эскадрон гусар липучих, теперь подымим — и в бой? — он явно вошел в роль заводилы.

Ребята достали сигареты, тут уже и Санек присоединился к остальным. С удовольствием покурили.

— Имейте в виду, челы, у Грица в кармане — вторая такая же, — Мишка кивнул на опустевшую бутылку. — Это нам, чтоб подзарядить батарейки, когда танцы начнутся.

Наконец ребята похватали свои подарки и, раскрасневшиеся, шумные, толпой двинулись к дому Лилы. Санек шагал среди друзей и, казалось, заражался от них хмельной безалаберностью.