Страшная сказка - Елена Арсеньева

– Да вы не волнуйтесь, на них своя статьясыщется, – успокоил ее добрый опер Мыльников. – Налицо преступнаяхалатность, из-за которой государству был нанесен финансовый урон на сумму…Между прочим, вы уже получили первое пособие?

– Нет, – истово замотала головой Ольга, итрадесканция заметалась в воздухе в такт ее движениям. – Нет, мне его ещене начислили, наверное.

«Какое счастье!» – подумала она, но вслух,конечно, ничего такого не брякнула.

– Начислили, начислили, – кивнулМыльников. – По нашим данным, сумма уже на вашем счету. Вы совершенноуверены, что еще не распорядились ею?

– Нет. – Ольгина голова и традесканцияснова замотались туда-сюда. – Но я верну деньги. Сегодня же верну!

– Да-а? – в сомнении поглядел на нееопер, и Ольга на миг обиделась: «Неужели он думает, что я полная идиотка и будутеперь пользоваться этими деньгами?!», но вдруг поняла причину этого сомнения:Мыльников не верил, что мошенница вообще выйдет из его кабинета! То есть онавыйдет, но лишь для того, чтобы пересесть в эту машину с решетками на окнах…автозак – в детективах она называется автозак, – и отправиться прямиком вследственный изолятор, в то самое СИЗО, о котором Ольга раньше тоже читалатолько в детективах, а теперь, значит, познакомится лицом к лицу.

…Как подумаешь, сколько народу вопили в душе:«Зачем?! Зачем я сделал это?!» – и молили всех богов вернуть время назад,обещая взамен все, что у них есть, вплоть до своей бессмертной души, и клялись,что, если только им представится возможность начать все снова, они большеникогда… никогда и ни за что! Целая очередь таких бедолаг небось выстроилась,можно ею несколько раз охватить Землю вокруг экватора. Теперь в конце этойочереди топталась Ольга Еремеева, и ее жалкий голосишко вливался в общий хор:«Никогда… больше никогда, ни за что!»

– …не по злому умыслу, – донесся до ееслуха мягкий голос Мыльникова. – Искренне верю, что на вас, так сказать,просто помрачение нашло. Бес попутал, как говорили в старину. Правда?

Ольга машинально кивнула.

– На самом деле я вас понимаю. Мы имеем дело стакими хищениями, суммы которых вам даже и не снились, и, когда видишь жалкиепотуги какой-нибудь учительницы, или медсестры, или ветеринарного врачаперехватить у государства какую-то несчастную сотню-другую, понимаешь, что ихтолкнуло на это общее обнищание народа. Ведь на глазах у этих людей грабятстрану. Берут взятки – все, кому не лень. Вы не поверите – берут даже вгородской администрации!

И далее Мыльников разразился целой речью отом, что в администрации берут почем зря, нагло и бессовестно, но схватить«администраторов» за грязные ручонки совершенно невозможно, поскольку,во-первых, ручонок этих не счесть, глаза разбегаются, не знаешь, за какуюпервую хвататься, а во-вторых, берут они через своих людей в районныхадминистрациях, через третьи руки, если уж продолжать тему верхних конечностей.Но и те – не пустые лохи, они не в кабинетах же конвертики принимают, а простов очереди жаждущих зарегистрироваться и до смерти затурканных всяческимипрепонами частных предпринимателей появляется некий человек, который сулит всеустроить за некую сумму. А кому он эту сумму передаст – сугубо его, посредника,проблемы, кандидата в «чайники» это не колышет, тем паче что все дело и впрямьвнезапно сдвигается с мертвой точки и без задержки, без сучка без задоринки,мелкой пташкой летит к счастливому финалу – регистрации частного предприятия ивыдаче на руки вожделенного свидетельства. О том, что сей путь усеиваетсятерниями искусственно, знают все: и сами «чайники», и чиновники. Причем обестороны искренне недоумевают, почему так озабочена создавшимся положениеммилиция. Ведь спрос порождает предложение, а предложение порождает спрос – этотдиалектический закон не нами выведен, не нам его и опровергать. Покуданаходятся люди, желающие получить взятку, найдутся и те, кто ее захочет дать,чтобы быстро и красиво решить свои проблемы. И наоборот. Все равно как спрос напиво породил огромное количество выпускаемой продукции, в компании с которойвремя летит незаметно.

Однако, построжавшим голосом сообщил далее оперМыльников, «кочка зрения» отдела по борьбе с экономическими преступлениями наэту проблему совершенно иная. Готовится даже операция по внедрению в гущу«чайников» своего человека, который должен пройти по всем кругамадминистративного ада и вычислить всех задействованных в этом деле Вергилиев, стем чтобы впоследствии их за ушко да на солнышко с помощью заранее помеченныхденьжат. И Николай Николаевич Мыльников крепко надеялся (он так и сказал:крепко, мол, надеюсь!), что оступившаяся Ольга Еремеева пожелает искупить свойгрех сотрудничеством с правоохранительными органами, став этим шпионом. Вернее,шпионкой. А в награду за ее самоотверженный поступок товарищ Мыльников закроетглаза на факт мелкого мошенничества, имевший место быть в ее биографии.

– Как же так? – глупо спросилаОльга. – Вы готовы ради меня пойти на должностное преступление?

Что-то такое мелькнуло в глазах Мыльникова…нечто вроде усталости, а может, и брезгливости… и это помешало Ольге радостносогласиться на его предложение.

– Я, наверное, не смогу, – пролепеталаона, совершенно растерянная, сбитая с толку.

– Сможете! – напористо сказал Мыльников,глядя на нее с прежней симпатией и участием. – У вас есть склонность криску, иначе вы не затеяли бы эту авантюру с поддельной справкой. Значит, у васвсе получится и в нашем общем деле.

Ольга пялилась на него во все глаза,по-прежнему не в силах осмыслить случившееся. Но тут на столе Мыльниковазазвонил телефон. Николай Николаевич снял трубку – и сразу сделался серьезен.

– Начальник отдела вызывает, – сказал онОльге со значительным выражением. – Я понимаю, сейчас вам трудно этуситуацию как следует просечь, вам подумать нужно. Поэтому условимся так: выидите домой, а ко мне приходите часиков в восемь.

– В смысле завтра утром?

– Да нет, сегодня вечером. Незачем откладыватьна завтра то, что можно сделать сегодня.

– Вы до такого времени еще работаете?! –в священном ужасе воскликнула Ольга. Мыльников улыбнулся с выражением, котороеможно было расшифровать как: «Враг не дремлет ни днем, ни ночью!», и подписалей пропуск на выход из отделения.