Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Загадки истории. Франкская империя Карла Великого - Андрей Домановский

Загадки истории. Франкская империя Карла Великого - Андрей Домановский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 112
Перейти на страницу:

Крайне своеобразным долгое время оставалось во франкском обществе положение вождя, при котором знатность рода обязательно должна была подтверждаться личною доблестью и заслугами. «Выдающаяся знатность и значительные заслуги предков даже еще совсем юным доставляют достоинство вождя, – пишет Корнелий Тацит, – все прочие собираются возле отличающихся телесною силой и уже проявивших себя на деле, и никому не зазорно состоять их дружинниками. Впрочем, внутри дружины по усмотрению того, кому она подчиняется, устанавливаются различия в положении; и если дружинники упорно соревнуются между собой, добиваясь преимущественного благоволения вождя, то вожди, стремятся, чтобы их дружина была наиболее многочисленной и самой отважной. Их величие, их могущество в том, чтобы быть всегда окруженными большой толпою отборных юношей, в мирное время – их гордостью, на войне – опорою. Чья дружина выделяется численностью и доблестью, тому это приносит известность, и он прославляется не только у себя в племени, но и у соседних народов; его домогаются, направляя к нему посольства и осыпая дарами, и молва о нем чаще всего сама по себе предотвращает войны». При этом, отмечает античный историк, «…если дело дошло до схватки, постыдно вождю уступать кому-либо в доблести, постыдно дружине не уподобляться доблестью своему вождю».

Такое описание положения вождя позволяет видеть в нем фигуру, значимую не столько благодаря принадлежности к определенному уважаемому роду, сколько вследствие собственных заслуг и свершений, престижа и харизмы. Мало было принадлежать к знатному роду, следовало делом доказать свою избранность богами. Такое положение вождей, как можно судить из общего контекста свидетельств источников IV–V вв. и даже VI в., сохранялось во франкском обществе устойчиво и долго. Знать франков была немногочисленной, а ее возвышение над рядовыми общинниками было в значительной степени символическим, не выходя за пределы, обычные для позднепервобытного варварского общества.

Тем более значимым является тот факт, что именно на эпоху правления Хлодвига пришелся важный процесс трансформации, перерождения природы власти, позволивший ему из первого среди равных, выборного варварского вождя, правящего не только, и даже не столько благодаря своему происхождению из знатного рода, сколько личным заслугам и храбрости, превратиться в безусловного верховного правителя, могущего повелевать своими подданными не считаясь с их мнением.

Безусловно, могущество и всевластие Хлодвига не стоит преувеличивать, его власти было далеко до всевластия древневосточных деспотов либо европейских абсолютных монархов Нового времени. Однако определенное и очевидное как для современников, так и для стороннего наблюдателя усиление властных позиций франкского короля все же произошло. Наиболее наглядно произошедшее изменение отражено в приведенной Григорием Турским полулегендарной истории о Хлодвиге и строптивом воине, пожелавшем, чтобы вождь придерживался древних традиций и не смел претендовать на большее, чем ему положено.

Сюжет этой истории связан с событиями, произошедшими после одержанной победы над Сиагрием, когда франкские воины захватили богатые трофеи, разграбив множество христианских церквей и часовен. В это время авторитет Хлодвига, мужественно сражавшегося удачливого победителя, сильного и опасного врага, должен был быть среди воинов непререкаем. Впрочем, все оказалось гораздо сложнее. Давние варварские традиции того, что Прокопий назвал «народовластием», дали о себе знать даже почти четыре столетия спустя после того, как Тацит написал, что о наиболее значительных делах совещаются и принимают по их поводу решения все соплеменники, и, более того, существуют «дела, решение которых принадлежит только народу».

«В то время (после победы над Сиагрием и его казни – прим. автора) войско Хлодвига, – сообщает Григорий Турский, – разграбило много церквей, так как Хлодвиг был еще в плену языческих суеверий. Однажды франки унесли из какой-то церкви вместе с другими драгоценными вещами, необходимыми для церковной службы, большую чашу удивительной красоты. Но епископ той церкви (по сообщению «Хроники» Фредегара это был епископ Ремигий (Реми) Реймсский – прим. автора) направил послов к королю с просьбой, если уж церковь не заслуживает возвращения чего-либо другого из ее священной утвари, то по крайней мере пусть возвратят ей хотя бы эту чашу. Король, выслушав послов, сказал им: «Следуйте за нами в Суассон, ведь там должны делить всю военную добычу. И если этот сосуд, который просит епископ, по жребию достанется мне, я выполню его просьбу». По прибытии в Суассон, когда сложили всю груду добычи посредине, король сказал: «Храбрейшие воины, я прошу вас отдать мне, кроме моей доли, еще и этот сосуд». Разумеется, он говорил об упомянутой чаше. В ответ на эти слова короля те, кто был поразумнее, сказали: «Славный король! Все, что мы здесь видим, – твое, и сами мы в твоей власти. Делай теперь все, что тебе угодно. Ведь никто не смеет противиться тебе!». Как только они произнесли эти слова, один вспыльчивый воин, завистливый и неумный, поднял секиру и с громким возгласом: «Ты получишь отсюда только то, что тебе полагается по жребию», – опустил ее на чашу. Все были поражены этим поступком, но король перенес это оскорбление с терпением и кротостью. Он взял чашу и передал ее епископскому послу, затаив «в душе глубокую обиду». А спустя год Хлодвиг приказал всем воинам явиться со своим военным снаряжением, чтобы показать на Мартовском поле (campi Martii – ежегодные собрания воинов для военного смотра и осмотра оружия перед началом сезона военных действий – прим. автора), насколько исправно содержат они свое оружие. И когда он обходил ряды воинов, он подошел к тому, кто ударил [секирой] по чаше, и сказал: «Никто не содержит оружие в таком плохом состоянии, как ты. Ведь ни копье твое, ни меч, ни секира никуда не годятся». И, вырвав у него из рук секиру, он бросил ее на землю. Когда тот чуть-чуть нагнулся за секирой, Хлодвиг поднял свою секиру и разрубил ему голову, говоря: «Вот так и ты поступил с той чашей в Суассоне». Когда тот умер, он приказал остальным разойтись, наведя на них своим поступком большой страх».

Исследователи по сегодня не сошлись во мнениях, кем же был тот франкский воин, который осмелился перечить Хлодвигу и в итоге поплатился за это жизнью. Рядовым дружинником? Знатным военачальником? Однако так ли уж это важно для оценки властного положения вождя франков в глазах воинов племени, а также собственных представлений Хлодвига о пределах, до которых простиралась его власть?

Из приведенного Григорием Турским рассказа, который чуть ли не дословно повторен в «Хронике» Фредегара, можно увидеть, что подавляющее большинство воинов, все, за исключением одного, были готовы признать неограниченность власти Хлодвига, соглашаясь на то, чтобы он поступал, как ему будет угодно, поскольку никто не смеет противиться его воле. Казалось бы, это свидетельствует об общепризнанном могуществе и всевластии франкского правителя. Однако стоило найтись всего лишь одному несогласному, как сила традиции перевесила не только волю короля, но и согласие большинства покориться ей и признать за правителем право действовать по его собственному усмотрению. Хлодвиг вынужден смириться с требованием всего лишь одного воина, который в изложении Григория Турского и фредегаровой «Хроники» представлен всего лишь завистливым, глупым и вспыльчивым выскочкой, у которого, к тому же, еще даже молоко на губах не обсохло. Если этот дерзкий наглец, который подобно гомеровскому Терситу, «меж безмолвными каркал один, празднословный / В мыслях имея всегда непристойные многие речи / Вечно искал он царей оскорблять, презирая пристойность», действительно был таким, каким его описывают источники, тогда поведение короля в ответ на его выходку тем более показательно. Ведь Хлодвиг, по свидетельству источников, отступил не перед умудренным опытом и убеленным сединами заслуженным воином, а перед молодчиком, не примечательным ничем, кроме своей вызывающей выходки. Выходит, король спасовал отнюдь не лично перед нахальным молодчиком, но не решился идти против освященной временем вековой традиции, даже если все остальные воины были согласны признать за ним такое право.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 112
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?