И пели птицы... - Себастьян Фолкс

Берар вел плоскодонку не без определенной искусности, с силой вонзая шест в воду с одного ее бока и, дабы она шла ровно, выдергивая его из воды и перенося на другой. Плоскодонка скользила под свисавшими с берегов ветвями деревьев, время от времени сближаясь с лодками других искателей воскресных удовольствий, и те выкрикивали приветствия и похвалы замечательно солнечной погоде. Труды Берара заставляли его обильно потеть и промокать носовым платком лоб, что, впрочем, не мешало ему просвещать своих пассажиров, рассказывая им историю водных садов.

Стивену неудобно было сидеть на деревянной скамье, спиной к носу лодки. Стоячая вода, не колеблемая ни малейшим ветерком, казалось, подчеркивала неестественный зной этого воскресного дня. Начищенные до блеска кожаные туфли Стивена стояли на реечном настиле, вывернутые под неестественным углом, чего требовало стремление не касаться белых туфелек мадам Азер, прижатых одна к другой в положении, диктуемом ее чуть сдвинутыми вбок сомкнутыми ногами. Скамьи плоскодонки были до крайности низкими, отчего колени мадам Азер смотрели вверх, приподнимая подол светлой юбки и выставляя напоказ туго обтянутые чулками подъемы ее ступней. Ткань чулок была тонкой, шелковистой, произведенной, думал Стивен, явно не на одной из фабрик ее мужа. Он отметил изящные очертания лодыжек, самое начало икр и поймал себя на том, что гадает, какие укрытые складками юбки пристежки могут создавать натяжение, вследствие которого ткань чулок приобретает такую тонкость, почти оголявшую дуги ее ступней.

— …римскими солдатами. Однако протоки, разделяющие участки земли, есть феномен до некоторой степени природный, и прошло еще несколько столетий, прежде чем берега островков укрепили досками, которые вы теперь видите. Выходит, что на самом деле перед нами результат гармонического сотрудничества человека и природы.

Берар разглагольствовал бы безостановочно, когда бы не необходимость набирать время от времени воздуха в грудь. Что же до его слушателей, они ничуть ему не мешали (и менее всех Азер, попросту игнорировавший его восклицания и замечания).

Стивен смотрел на воду, опустив в нее руку, улыбался Грегуару и пытался встретиться глазами с мадам Азер. Когда это ему удалось, она сдержанно улыбнулась и повернулась с каким-то вопросом к Лизетте.

Широкие протоки водных садов были общедоступными, узкие же, помеченные табличками «Частное владение», вели к большим домам, укрытым от чужих глаз густыми зарослями и высокими, изобильно разросшимися цветами. Когда Берар утомился, место его занял Азер, который и вел лодку до тех пор, пока мольбы Грегуара об обеде не были наконец услышаны.

Берар загодя получил от кого-то из своих знакомых разрешение причалить у принадлежавшего им островка с разбитым на нем тенистым садом и закусить под яблонями. Азер разыграл целый спектакль, привязывая бутылки с вином к носовому фалиню и опуская их на предмет охлаждения в воду, мадам Азер и Лизетта расстилали меж тем коврики на траве. Грегуар носился по саду, время от времени возвращаясь, чтобы поведать о сделанных им открытиях, Стивен беседовал с мадам Берар, не сводившей глаз с мужа, который устроился под яблоней, держа в одной руке бокал вина, а в другой цыпленка, и сейчас отдирал мясо от костей зубами, резко дергая в сторону головой.

Мужчины сняли пиджаки, и Стивен, опускаясь на подстилку, почувствовал, как его кольнула лежавшая в кармане брюк деревянная фигурка. Он вынул ее, повертел в пальцах.

— Что это? — спросила Лизетта, сидевшая рядом с ним на коврике.

— Маленькая скульптурка, я вырезал ее вот этим, — он достал из кармана и нож.

— Какая красивая!

— Возьмите ее себе, если хотите, — сказал, не успев толком подумать, Стивен.

Лизетта зарумянилась от удовольствия и обвела компанию взглядом, желая убедиться, что все видели, какой ей сделали подарок. Стивен же зашарил в траве, отыскивая деревяшку, из которой он мог бы вырезать что-то и для Грегуара, деловито расправлявшегося с едой.

Кроме Грегуара, никто, кажется, особенно не проголодался. Мадам Азер достала из плетеных корзин сыры и пироги, однако они возвратились назад, уменьшившись от силы на ломтик-другой. Берар, покончив с цыпленком, отправил ему в след немного заливного языка; Лизетта одолела кусочек клубничного пирога и несколько испеченных мадам Азер пирожных. Сестра с братом пили оранжад, взрослые — вино из долины Луары, не ставшее от погружения в спокойную воду намного холоднее.

После завтрака Берар прислонился спиной к стволу облюбованной им яблони и уснул; Азер, набив трубку, удалился с той же целью в ближнюю часть сада. Стивен не без труда вырезал из куска оказавшегося жестковатым дерева сносное подобие человечка.

Послеполуденные часы тянулись медленно и скучно. Наконец все погрузились в плоскодонку. Стивену было дозволено недолгое время поорудовать шестом, а затем Берар снова занял свой пост. Жара усилилась, дамы часто-часто замахали веерами. Мадам Берар, избравшая для водной прогулки плотное строгое платье, с безутешным видом сидела на носу, словно нависающая над водой носовая фигура корабля, уходящего в опасное плавание к экваториальным ветрам.

Стивену тоже было жарко, от вина его разморило. Водные сады были ему неприятны: буйное изобилие отдавало плодородием кладбища. Бурая вода угрюмо текла меж берегов, по которым шустро сновали крысы, нарывшие нор там, где в земле копали траншеи, устанавливали в них сколоченные заранее деревянные щиты и снова их засыпали. Жирные мухи, повисев под ветвями деревьев над водой, возвращались к подгнившим макушкам капустных кочанов, спаржи, артишоков, выращенных в ненужном множестве и оставленных неубранными. Вместо красот природы Стивену являлись образы загнивающей плоти, которую невозможно спасти от распада.

Мадам Азер, истомленная жарой и послеполуденным оцепенением, тоже отчасти утратила всегдашнюю осмотрительность и слегка распустила ворот платья. К влажной шее прилип земляничный усик. Одна ступня прижималась, не встречая отпора, к голени Стивена, вытянувшего ноги так, что они ушли под ее скамью. Пока Берар медленно вел лодку прямым курсом, тихое покачивание понемногу усиливало взаимный нажим их ног. Нога Стивена оставалась неподвижной, да и мадам Азер позы своей не меняла, — не то от жары, не то от безразличия. Взгляды их встретились, некоторое время она смотрела ему в глаза, на этот раз без светской улыбки, а потом медленно отвернулась, словно желая полюбоваться пейзажем.

Рыбка взвилась в воздух, пробив поверхность воды, однако никто, даже возбужденный совсем недавно Грегуар, не обратил на нее внимания. Течение реки замедлилось — это случилось после того, как проложили канал, объяснил всем Берар, потому-то у лодок и нет больше рулей, — чтобы вести их прямо, довольно легких тычков шестом.

Стивену представились огромные заводи и болота, созданные здесь природой до того, как возникли протоки и островки. Назначение реки больших изменений с тех пор не претерпело, она так и разливалась год за годом, смывая избытки распавшейся, сгнившей материи и напитывая влагой липкую почву.

Уже наступил час, в который должно было повеять прохладой, однако и тот слабый ветерок, что пролетал над протоками, стих, и неподвижный воздух сгустился, став плотным, удушающим. Грегуар затеял брызгать на сестру водой, получил от нее оплеуху и разревелся.