Эсперанса - Пэм Муньос Райан

Голоса в соседней комнате внезапно умолкли. Мама смерила Эсперансу долгим суровым взглядом. Потом тихо закрыла дверь.

— Сядь, — сказала она.

Эсперанса села на крошечную детскую кроватку, заскрипели пружины.

Мама опустилась на матрас напротив, их колени почти касались друг друга.

— Послушай меня, Эсперанса. Останься мы в Мексике, я бы вышла замуж за дядю Луиса, нам пришлось бы жить с тобой в разлуке и мы были бы несчастливы. Здесь же у нас два выбора: быть вместе и быть при этом несчастными или быть вместе и к тому же быть счастливыми. Доченька, здесь мы не должны разлучаться, а потом к нам приедет и Абуэлита. Подумай, какого поведения она от тебя ждет? Мой выбор — быть счастливой. Что выбираешь ты?

Эсперанса знала, что хочет услышать мама.

— Быть счастливой, — тихо сказала она.

— Ведь нам уже повезло, Эсперанса. Многие приезжают в эту долину и месяцами ждут работы. Хуану пришлось немало потрудиться, чтобы мы смогли получить это жилье сразу по приезде. Ты должна быть благодарна за то, что у нас есть. — Мама наклонилась, поцеловала ее и вышла из комнаты.

Эсперанса легла на узкую кроватку. Через несколько минут вошла Исабель и села напротив.

— Расскажи мне, как это — быть очень богатой?

Эсперанса посмотрела на Исабель, глаза которой горели в предвкушении интересной истории. Помолчав, она сказала:

— Знаешь, Исабель, я все еще богата. Мы будем здесь жить только до того дня, когда Абуэлита поправится и сможет путешествовать. Потом она приедет со своими деньгами, и мы купим большой дом — такой, каким гордился бы папа. Может быть, мы даже купим два дома, чтобы Гортензия, Альфонсо и Мигель жили в одном из них и снова на нас работали. А ты сможешь нас навещать, Исабель. Так что все это только временно. Мы не останемся здесь надолго.

— Правда? — спросила Исабель.

— Да, это правда, — сказала Эсперанса, уставившись в потолок, который кто-то обклеил газетами и картоном. — Мой папа никогда бы не позволил нам жить в таком домишке. — Она закрыла глаза и услышала, как Исабель на цыпочках выходит из комнаты и закрывает дверь.

После многих дней, проведенных в пути, ею овладела усталость. Ее мысли блуждали. Она вспоминала людей, справлявших нужду в канавах, грубые слова Марты, конюшни Ранчо де лас Росас…

Никогда в своей жизни она не чувствовала себя такой несчастной.

Когда Эсперанса снова открыла глаза, было почти светло, и она услышала, как мама, Гортензия и Альфонсо разговаривают в соседней комнате. Она проспала обед и всю ночь. Она почувствовала запах кофе и чорисо — копченой колбасы с красным перцем. В животе заурчало — она попыталась вспомнить, когда ела последний раз. Исабель все еще спала на соседней постели. Эсперанса тихо надела длинную юбку в складку и белую блузку, расчесала волосы и пошла в другую комнату.

— Доброе утро, — сказала мама, — садись и съешь что-нибудь. Ты, наверное, умираешь с голода.

Гортензия тронула ее руку:

— Вчера мы были у бригадира и подписали всё бумаги, теперь мы можем здесь жить. И с сегодняшнего дня у нас уже есть работа.

Мама поставила перед ней тарелку с тортильяс, яйцами и нарезанной колбасой.

— Откуда вся эта еда? — спросила Эсперанса.

— Жозефина принесла, — ответила Гортензия. — А в субботу мы сами пойдем в лавку.

— Эсперанса, — сказала мама, — вы с Исабель станете присматривать за малышами, пока остальные будут на работе. Альфонсо и Хуан будут собирать виноград, а Гортезия, Жозефина и я — укладывать его под навесами.

— Но я хочу работать с тобой и Гортензией!

— Ты еще слишком мала для такой работы, — сказала мама, — а Исабель слишком мала, чтобы одной смотреть за детьми. Если ты будешь сидеть с малышами, Жозефина сможет уходить из дома, а значит, получать деньги. Каждый должен вносить свой вклад. Ты тоже не останешься без дела — будешь ежедневно подметать деревянный помост, а нам за это немного снизят плату за жилье. Исабель покажет тебе, что делать.

— Что это за помост? — спросила Эсперанса.

— Это большая деревянная площадка в центре лагеря. Хуан сказал, что там люди встречаются и танцуют, — объяснила мама.

Эсперанса опустила глаза в тарелку. Ей не хотелось сидеть в лагере с детьми.

— Где Мигель? — спросила она.

— Он уже отправился в Бейкерсфилд с другими мужчинами, чтобы найти работу на железной дороге, — сказал Альфонсо.

Из спальни, потирая глаза, вышла Исабель.

— Ми собрина, моя племянница. — Гортензия нежно обняла девочку. — Иди скажи доброе утро маме с папой, пока мы все не ушли на работу.

Исабель побежала в соседний дом.

Эсперанса разглядывала маму, пока та заворачивала в бумагу лепешки с фасолью, чтобы взять их с собой на работу. Она выглядела иначе. Может быть, тому виной это длинное платье и цветастый фартук? Нет, дело было в чем-то другом.

— Мама! — воскликнула Эсперанса. — Твои волосы!

Мама заплела волосы в длинную косу, доходившую до пояса. Эсперанса никогда не видела маму с такой прической. Ее волосы всегда были красиво уложены венцом или, когда она расчесывала их перед сном, струились по плечам. Теперь мама стала как бы ниже ростом и очень изменилась. Эсперансе это не нравилось.

Мама подошла к ней и погладила дочку по голове. Она казалась смущенной.

— Я… я подумала, что не смогу надеть шляпу со старой прической. Так более практично, разве нет? Ведь я собираюсь на работу, а не на фиесту.-Она обняла Эсперансу. — Нам пора. В половине седьмого нас отвезут к навесам. Смотри за малышами и держись Исабель. Она тут все знает.

Закончив есть, Эсперанса вышла из дома и остановилась на ступеньках. Их дом находился в последнем ряду, на границе с полями. Прямо напротив, через дорогу, росли кусты персидской сирени и несколько тутовых деревьев, в тени которых стоял дощатый стол, а за ними начинались виноградники. Справа, за поросшей густой травой поляной, проходила главная дорога. По ней полз доверху груженный грузовик, оставляя за собой облако какого-то мелкого хлама.

Когда машина проехала, Эсперанса почувствовала острый запах лука, ветер кружил в воздухе его сухую шелуху. Потом показался другой грузовик. И она снова ощутила тот же резкий запах.

Стояла утренняя прохлада, но солнце светило ярко, и Эсперанса знала, что скоро будет жарко. Куры толклись у ступенек и клевали зерна. Уж они-то наверняка счастливы, что больше не едут в душном вагоне. Эсперанса отогнала птиц, спустилась со ступенек и пошла к дому Хуана и Жозефины.

Малыши всё еще были в пижамах. Исабель пыталась накормить Лупе овсянкой, а Пепе ползал по полу. Его щеки были перепачканы кашей. Увидев Эсперансу, он сразу же пополз к ней.