Венера туберкулеза - Тимофей Фрязинский

- Наша первоочередная задача, - сказала мне Олеся, через которую к нам в Отдел поступала вся информация от более высокого начальства, - состоит в том, чтобы прочитать вот эти два мешка писем, - в углу лежал груз, - рассортировать все обращения по регионам и составить шаблонные ответы на них. Садись и начинай работать.

В небольшой комнате было душно. Несколько человек, каждый за своим столом, изучали содержимое конвертов. Я взял пачку писем и стал читать. За два дня работы задание было выполнено. Компьютеры продолжали стоять неподключенными, печатать ответы было негде, никто не знал, что надо будет делать дальше. Неопределенность нервировала. Казалось, что нас могут кинуть в любой момент. Это ощущение не покидало меня все два месяца, что я провел в штабе. Человек, подтянувший меня в это дело, был нашим вторым, помимо Олеси, начальником. Двоевластие и неразбериха. Руководство штаба назначило главным Никиту Николаевича, но все поручения пускало через Олесю.

- Задание изменилось, - сказала она тогда, когда работа встала, - письма надо рассортировать не по регионам, а по проблемам, по темам. Пенсионные вопросы, жилищные, материальная помощь и так далее.

Мы взялись по-новому перечитывать корреспонденцию. Когда начальство не знает, что надо делать и постоянно меняет свои решения, это не добавляет ему авторитета. Спустя пять дней работы из штаба С.Ю. Глазьева очень захотелось уйти. В первые два дня нас хорошо покормили обедом за счет заведения, это скрашивало царящий бардак, а потом не только перестали кормить, но и начали отказывать нам в кипятке, стаканах, ложках и вилках. Неприятные изменения. Но куда неприятнее проходили встречи с директором клуба. Он как хозяин заходил в нашу комнату.

- Вы че, охуели, - орал этот бандитской наружности управляющий, - все стены мне стульями поободрали. Я же предупреждал, чтобы вы их не прислоняли. Счет выставлю лично каждому из вас.

Вся наша группа, и Николаич, и Олеся, сидели, опустив глаза, он окидывал нас властным взглядом и уходил. Возразить ему что-либо боялись. Зато никто не боялся читать чужие письма. Каждый человек вкладывал в письмо некую свою энергию, эмоции капсулизировались на листах бумаги, читая его, мы впитывали в себя эту энергию, я быстро ощутил прелесть проникновения в чужой внутренний мир, хотя бы в его фрагмент. Мистическое действо.

- Обо мне, - читаю я за очередным конвертом, - упомянул Нострадамус, а о простых смертных он не писал.

С этим все ясно. Не зря это письмо на тридцати страницах печатного на машинке текста с вкраплениями и исправлениями шариковой ручкой.

- А куда письма сумасшедших?

- В отдельный мешок. Мы на них не отвечаем.

Увесистая поклажа лежала в самом углу. Психически неполноценные люди пишут политикам об инопланетянах, планах изменения человечества, чудодейственных приборах и многом другом, что является предметом статей желтых бульварных газет. Кругооборот энергий в природе. Кто чем напитывается, тот тем и выплескивает. Письма сумасшедших у нас не читал никто. Весь остальной материал только по началу трогал душу и сердце, со временем на проблемы человека, стоящего за словами, строчками и предложениями, обращаешь все меньше внимания, привыкаешь к вечным страданиям, описываемым в каждом письме, читая его, лишь строго улавливаешь тематику и сразу, по-быстрее, подводишь под тот или иной шаблонный ответ. Для самого Глазьева письма людей виделись как статистика сигналов по основным проблемам в том или ином регионе, отчетная бумажкой на столе. Другого ничего он от нас не требовал. Нам же требовалась тысяча мелочей, доставать которые приходилось самим.

- Под письма нет коробок. Их надо где-нибудь добыть. Кто-нибудь желает заняться этим вопросом? – командует Олеся.

Никогда не упускал возможности свалить продышаться из любого офиса. Даже временная смена обстановки, выход за рамки рутины, живительны.

- Я могу.

Через десять минут вхожу в магазин «Арбат-Престиж» и разговариваю с грузчиком.

- Мы здесь недалеко от вас в офисе работаем, нам нужны пустые коробки, помогите, пожалуйста.

Большая политика. Она всегда начинается с маленьких людей, которые в нее верят. Я стоял однажды перед выходом из метро «Кантемировская» с пачкой листовок в руках, каждый приезжающий внизу поезд выталкивал на свет крупную порцию самых разных людей. Подавляющее большинство из них были усталыми и возвращались с работы.

- Эта листовка специально для вас. Сегодня это может вам помочь. Ни эту ли информацию вы искали весь день?

Навязчивость политики вынуждает людей бежать мимо. От меня шарахаются, как от чумного. Политиканы пытаются добить изнуренных трудовыми буднями мужчин и женщин своей пропагандой. Если бы не было таких, как я, таких, кто создает кумиров и насаждает веру в них, получая за это деньги, то не было бы и самих кумиров, ибо сам Глазьев листовки со своим изображением возле метро никогда не раздавал и раздавать не будет.

С Психом мы столкнулись на одной из темных улочек Москвы, и наши лица озарились взаимными улыбками. Его мать работала в мусарне, а сам он вел скользкий образ жизни и уже давно не отличался законопослушностью.

- А вы куда? – голос уколотого героином, определенных целей на сегодняшний вечер у Психа уже, видимо, не было, и он дрейфовал по морозу в поисках необременительного общения.

- Мы, – даже не знаю, звать его с собой или нет, - мы в «Лукоморье».

- А че там?

- Надо с человеком встретиться.

- Не. Я сейчас в «Лукоморье» не появляюсь.

- А че так?

- Два сотовых телефона пару недель назад подрезал. Там возле входа длинный столик. Какие-то парни пиво пили, я с другой стороны сел, сижу, жду, заебался ждать уже, наконец-то они допили и пошли к бару за новым…

- …а когда вернулись, то ни телефонов, ни тебя не обнаружили.

- Да, - Псих скромно улыбнулся и опустил глазки в землю.

- Че за парни то?

- Первый раз их видел.

- И хотелось бы, чтобы последний?..

- Наверное, они не с нашего района. Я в записных книжках на мобильниках полазил, ни одного знакомого не нашел.

- Ясно. Ну, ладно. Мы опаздываем на встречу. Давай, счастливо.

Опять улыбки, и мы расходимся в противоположных направлениях. Никаких встреч у нас намечено не было.

В «Лукоморье» дым и малолетки. Кабаки собирают гулящую публику, определенный сорт людей, готовых потратить свободное время на кайф и безделье в компании себе подобных. Попасть в плохую компанию можно и будучи далеко не подростком. Большая синяя мусорная урна, рекламирующая пиво «Балтика», была под завязку набита смятыми копиями подписных листов в поддержку выдвижения С.Ю. Глазьева на должность президента РФ. Выборная компания является сложнейшим механизмом, айсберги которого мы ежедневно видим на телеэкране, хотя самые характерные для политики процессы скрываются под водой, и нырнуть туда можно, либо через крепкие семейно-родственные и клановые узы, либо совершенно случайно, не забывая о том, что ничего случайного в нашей жизни нет. В небольшой комнатке, в центре Москвы, наконец-то работало четыре скоростных ксерокса. Клуб «Товарищ» гудел уже вторую неделю неестественными для себя звуками. Охранники пускали сюда только своих.