Сестра Керри - Теодор Драйзер

Иногда какая-нибудь мысль способна по-новому осветить окружающее. Спокойные раздумья Керри были нарушены, и вскоре после того, как Гансон вернулся домой, она последовала за ним. Когда прошло четверть часа и еще четверть часа, Керри поняла, что Друэ не придет, и почувствовала себя немного обиженной. Ей казалось, что он ее бросил, что она, видимо, недостаточно хороша для него. В квартире было тихо. Минни сидела за столом и шила при свете лампы. Гансон уже улегся спать. Усталая и разочарованная, Керри тоже заявила, что идет спать.

— Да, пора уж, — сказала Минни. — Тебе ведь рано вставать.

Утро не принесло ничего радостного. Гансон уже выходил из дому, когда Керри приоткрыла дверь своей комнаты. За завтраком Минни пыталась было занять сестру разговором, но у них не было никаких общих интересов.

Как и накануне, Керри отправилась в город пешком, так как уже поняла, что ее четырех с половиной долларов, если вычесть из них плату за стол и квартиру, не хватит даже на конку. Невольно она подумала, что такое распределение заработка не особенно выгодно для нее. Но стоило ей выйти на улицу, как утреннее солнце рассеяло все ее тяжелые мысли. Утреннее солнце обладает такой удивительной способностью.

На обувной фабрике Керри провела томительно долгий день, и хотя работать ей было уже не так тяжело, как накануне, зато в ее впечатлениях было гораздо меньше новизны. Главный мастер во время обхода мастерской остановился возле ее машины и спросил:

— Вы откуда взялись?

— Меня нанял мистер Браун, — ответила Керри.

— А, вот как! Ладно! Только смотрите, не задерживайте работу!

Девушки, работавшие вместе с Керри, произвели на нее еще более неприятное впечатление, чем в первый день.

Казалось, они были довольны своей долей, и все, как одна, какие-то «неотесанные». У Керри было развито воображение куда больше, чем у них. Она не привыкла к их жаргону. Да и одевалась Керри с большим вкусом, чем они. Особенно тяжело действовали на нее разговоры одной из соседок — девушки, ожесточенной жизненной борьбой.

— Я сбегу отсюда, — как-то сказала та, обращаясь к своей подруге. — Грошовая плата и длинный рабочий день не для моего здоровья.

Керри заметила, что девушки очень свободно держат себя с мужчинами как с молодыми, так и с пожилыми, и перебрасываются с ними грубыми шутками. Вначале это ее шокировало. Несомненно, и ее ждет такое же обращение.

— Здравствуй, красотка! — окликнул ее один из рабочих во время обеденного перерыва. — Славная у тебя мордашка!

Это было сказано самым безобидным тоном, и парень рассчитывал услышать в ответ обычное: «Ну тебя, проваливай». Поэтому он был настолько удивлен, когда Керри молча отвернулась от него, что, смущенно ухмыльнувшись, поспешил прочь.

А дома ее ждал еще более тоскливый вечер. Ей все труднее становилось тянуть это унылое существование. Она уже убедилась, что у Гансонов почти никогда не бывает гостей. Спустившись в подъезд, Керри постояла в дверях, потом, осмелев, решила немного пройтись. Неторопливая походка и праздный вид девушки вызывали обычного рода оскорбительный интерес. Керри была огорошена, когда хорошо одетый мужчина лет тридцати, проходя мимо, внимательно посмотрел на нее, потом замедлил шаг и, обернувшись, сказал:

— Вышли на прогулочку, да?

Керри в изумлении взглянула на него и попятилась.

— Я вас совсем не знаю, — еле нашлась она что ответить.

— О, это не важно! — с улыбкой отозвался прохожий.

Не ответив ни слова, Керри бросилась назад. До двери своего дома она добралась, еле переводя дух. Во взгляде этого мужчины было что-то, испугавшее ее.

Так прошла вся неделя. Раз или два уставшая Керри чувствовала себя не в силах идти домой пешком и тратилась на конку. Керри была не особенно крепка, и оттого, что она весь день сидела на одном месте, у нее ныла спина. Однажды она легла спать даже раньше Гансона.

Цветы и девушки не всегда хорошо переносят пересадку на новую почву. Порою требуется почва более богатая, атмосфера более благоприятная для того, чтобы продолжался хотя бы естественный рост. Керри было бы легче, если бы она могла акклиматизироваться постепенно, если бы переход не был так резок. Ей было бы легче, если бы она нашла работу не так скоро и успела бы подробнее ознакомиться с городом, который вызывал в ней тревожное любопытство.

В первый же дождливый день выяснилось, что у Керри нет зонта. Минни одолжила ей один из своих, старый и выцветший. Тщеславие Керри воспротивилось этому. Она отправилась в универсальный магазин и купила там зонт, истратив на это целый доллар с четвертью из своих ничтожных средств.

— Зачем ты это сделала? — ужаснулась Минни.

— Но ведь мне нужен зонт! — ответила Керри.

— Глупая девочка!

Это обозлило Керри, но она ничего не ответила. Она вовсе не намерена ходить как простая фабричная работница, и пусть сестра на это не рассчитывает.

В первую же субботу, вернувшись вечером домой, Керри уплатила сестре четыре доллара за стол и комнату. Принимая деньги, Минни почувствовала легкий укор совести, но она не знала, что сказать Гансону, если возьмет у сестры меньше. Этот достойный человек с довольной улыбкой выдал жене на хозяйство ровно четырьмя долларами меньше обычного. Таким путем он рассчитывал увеличить ежемесячные взносы на свой участок земли.

А Керри ломала голову над проблемой, как одеваться и развлекаться на пятьдесят центов в неделю. Она много думала об этом и наконец внутренне взбунтовалась.

— Я немного пройдусь по улице, — сказала она после ужина.

— Не одна, надеюсь? — спросил Гансон.

— Нет, одна, — ответила Керри.

— Напрасно, — вмешалась Минни.

— Но мне хочется хоть что-нибудь видеть! — сказала Керри.

По тону, каким она произнесла последние слова, Гансоны впервые поняли, что она ими недовольна.

— Что это с ней? — заметил Гансон, когда Керри вышла надеть шляпу.

— Право, не знаю, — ответила Минни.

— Гм… Она должна бы понимать, что нельзя вечером разгуливать одной по улице.

Однако Керри не пошла далеко. Она вскоре вернулась и постояла в дверях дома.

На следующий день все отправились в Гарфилд-парк, но прогулка не доставила Керри никакого удовольствия; она стеснялась, так как была плохо одета. А на другой день на фабрике она услышала восторженные рассказы девушек об их, в сущности, довольно убогих развлечениях. Они были счастливы.

Несколько дней подряд шел дождь, и Керри возвращалась домой на конке. Однажды, направляясь к остановке на Ван-Бьюрен-стрит, она сильно промокла. Весь вечер Керри просидела одна в гостиной, задумчиво глядя вниз, где на мокрой мостовой отражались огни фонарей. Она была достаточно впечатлительна, чтобы прийти в скверное настроение.