Успеть за Правдой - Максим Резниченко

– Да, она смогла найти меня.

– Как? На вызовы по табичу ты не отвечал. Как еще можно найти Плетущего?

– Такие способы есть, – уклончиво ответил Клаус.

– И ты их знаешь?

– Да, но сейчас не о том речь.

– Ладно, – не сразу ответил Оружейник. – Как я понимаю, эти знания – часть той индивидуальной программы, по которой с тобой занималась Учительница?

– Да.

– И много еще у тебя таких особых познаний?

– Совсем нет, – Клаус постарался выглядеть искренним, – и раз уж мы подняли эту тему, то я должен рассказать тебе еще кое о чем, что мы не изучали на общих уроках.

Оружейник никак не прокомментировал его, молча ожидая продолжения, и Клаус сказал:

– Речь пойдет о создании различных существ, а именно своих клонов.

– Ты имеешь в виду двойников?

– И да, и нет. Ты должен знать, что любому человеку и даже твари можно придать какую угодно внешность, например свою. Таким образом, можно обмануть кого-то, кто не знает тебя достаточно хорошо или не знает вообще. Ведь от изменения облика сущность человека или твари не меняется. Даже обычные люди, не Плетущие, способны на подобное. Ежедневно, гложимые скрытыми страхами или достаточно сильными эмоциями, они невольно создают сотни и тысячи тварей, умудряясь при этом некоторым из них придать ту или иную вполне человеческую внешность. Не секрет, что и себя люди могут наделить иным, отличным от реального, обликом. Многие видят себя во сне просто моложе, другие способны на более существенные изменения, связанные не только с возрастом, но и с полом…

– Клаус, – перебил его Оружейник, – не нужно читать мне лекцию об изменении внешности. Я прекрасно знаю, о чем ты говоришь. Я Плетущий, не забывай, и способен работать со своим и чужими обликами.

– Да, извини, я отвлекся, – кивнул его собеседник, но продолжать не спешил и задумчиво глядел в окно, видимо, собираясь с мыслями.

Ливень снаружи заметно стих, превратившись в обычный дождь. Он уже не так неистово лил с неба, а в помещение через открытое окно попадали уже лишь редкие капли воды. Молнии не сверкали, и не грохотал на весь мир разгневанный гром. Гроза выдохлась, и ее время ушло.

– То, о чем я тебе хочу рассказать, является не совсем созданием двойников, – наконец произнес Клаус. – Когда я сказал «клоны», я имел в виду именно клонов. В отличие от создания двойников, заключающегося лишь в придании другой внешности человеку или твари, клонирование, как оно правильно называется, совершается по иному принципу. Его суть заключается в разделении сущности человека, и этим человеком может быть исключительно Плетущий.

– Как интересно, – тихо проронил Оружейник, опустив глаза, но я знал, что он смотрел в пол только, потому что не хотел напугать Клауса, не хотел спугнуть его откровение своим гневом. Он сделал несколько глубоких вдохов, а собеседник, увлеченный разговором, совершенно не заметил едва не разразившейся бури.

– Это значит, что можно разделить сущность Плетущего на столько частей, насколько позволяют условия. Но существует ограничение, связанное с тем, что с отдельно взятым Плетущим подобное можно совершить лишь единожды.

– Ты хочешь сказать, – Оружейник уже успокоился достаточно, чтобы снова посмотреть на Клауса, – что ты, не спрашивая ни у кого разрешения, что ты бесцеремонно позволил себе работать с сознаниями других Плетущих? Что ты смог разделить сущности Сони, Семена, Кати и Сергея?

– Нет, не совсем – Клаус не спешил продолжать.

– Уточни, – резко бросил Оружейник.

– Я не работал с сознаниями ребят. Я позволил себе разделить лишь одну сущность. Твою.

Взгляд Оружейника остановился, а сам он задержал дыхание, осененный внезапной догадкой. Наконец, он шумно выдохнул, нахмурился и тяжело изрек:

– Продолжай. Как ты вообще смог провернуть такой… фокус.

– Разделение потоков мышления – необходимое умение в нашей работе, – начал объяснять Клаус. – Оно дает возможность работать с материей сна, то есть плести ее, сразу в нескольких направлениях. Так вот суть этого фокуса, как ты говоришь, заключается в обособлении этих разделенных потоков на самостоятельные составляющие, наделении их собственной волей…

– И собственной внешностью, – закончил за него Оружейник.

– Да, собственной внешностью, – подтвердил Клаус.

– И каждая такая составляющая не может полностью обладать всей той силой, которой владеет исходная личность, так?

– Да, это неизбежное последствие разделения сущности Плетущего, – кивнул Клаус, – а его возможности меняются обратно пропорционально количеству составляющих: чем их больше, тем меньшей силой каждая из них обладает. И наоборот – при уменьшении их количества, растет сила оставшихся.

– Зачем? – только и спросил Оружейник, буравя Клауса тяжелым взглядом.

– Что, зачем? – не понял он.

– Зачем это все было нужно? – начал злиться мой двойник.

Клаус с явной опаской смотрел на своего собеседника и ответил, стараясь быть максимально искренним:

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я сделал это для твоего же блага. Тебе грозила смертельная опасность, и я решил, что…

– Ты все усложняешь, – резко оборвал его Оружейник. – Если мне угрожала такая серьезная опасность, почему ты просто не предупредил меня? Почему ты не нашел меня, не позвонил, не написал письмо, в конце концов?

– И как ты себе это представляешь? – неожиданно горячо возразил Клаус. – «Алло, это Максим? А это Клаус. Я звоню сказать, что ты в смертельной опасности!» Так, что ли?!

Вызывающе глядя на Оружейника, он на одном дыхании выдал эту гневную тираду, но через секунду несколько раз шумно выдохнул, успокоился и уже гораздо спокойней продолжил:

– Я утрирую, конечно, но если бы я вышел с тобой на связь, ты мне не поверил бы. Ни единому слову. Но хуже всего, мое обращение могло вызвать прямо противоположный эффект – в лучшем случае, ты стал бы сторониться меня, в худшем… не хочу даже говорить об этом, – и после короткой паузы добавил: – А вообще, у меня не было ни времени, ни возможности тебя предупредить.

В комнате повисло тяжелое и неуютное молчание, и даже заметно стихший дождь за окном звучал, кажется, робко и неуверенно, будто боясь потревожить мысли сидящих друг напротив друга людей. Тот из них, у которого были светлые волосы и такого же цвета глаза внимательно и даже настороженно следил за своим собеседником. А он, мой двойник, устало сгорбился на своем стуле с высокой спинкой и, вытянув натруженные ноги, смотрел отсутствующим взглядом куда-то в пол перед собой. Молчание затягивалось, и мне было видно, как сильно оно тяготило Клауса. Наконец, Оружейник выпрямился, откинувшись на спинку стула, поднял усталый взгляд и сказал:

– Какой же, Клаус, ты дурак. Полный и запутавшийся в собственных умозаключениях дурак. Если бы ты дал о себе знать, да еще и предупредил о грозящей опасности, я бы, конечно, сперва удивился твоему неожиданному появлению и наверняка сразу бы не поверил, но уж выслушал бы точно… Ты совершенно не изменился за эти годы и продолжаешь ставить все с ног на голову, безумно усложняя и без того непростые отношения.