Мужской гарем - Людмила Милевская

Евгений ушел. Далила выждала минуту-другую и на цыпочкахподкралась к спальне. Там опять шла борьба. Евгений в полный голос убеждал Ветувыйти, она шепотом отбивалась.

— Нет, не надо, не пойду, пойми, не могу, скажи лучше, что яушла, — жалобно просила она.

Желая прекратить их возню, Далила распахнула дверь спальни иахнула. Вета действительно нешуточно собралась покинуть квартиру. На ней былсиний берет (от борьбы он съехал на ухо), коричневые замшевые брюки, высокиесапоги. Но главное (от чего Далила и ахнула), на Вете была дорогая темно-желтаякуртка.

В ушах у Далилы зазвенели слова: «В захолустном придорожномотстойнике! Меня едва не сбивает с ног девица! Кошмарный облом! В точно такойже куртке! Тоже нетуфтовый Диор! Захожу в забегаловку. И там девица сидит!Другая! И на ней моя куртка! Точно такая, как у меня! Диоровая!»

На Вете была точно такая же куртка, как на Красноволосой, надамочке из роддома.

«Ну и счастливое же совпадение, — поразилась Далила. —Бывает же так. В рубашке родилась эта Виолетта, не иначе».

Благодаря фантастической случайности стало вдруг очевидно,что Вета действительно не виновата — похоже, ее подставляют.

— Детка, ты курточку где покупала? — глядя в испуганныеглаза девушки, осведомилась Далила.

Евгений с осуждением уставился на тетку, мол, нашла времяшмотками интересоваться. Вета же ошарашенно попятилась и спросила:

— Что-что?

— Где ты курточку покупала? — повторила Далила.

— В Гостином Дворе, — изумленно ответила Вета.

— Давно?

Девушка пожала плечами:

— Месяц назад. Или два.

«Значит, есть шанс, что продавец ее вспомнит», —предположила Далила и оптимистично воскликнула:

— Отлично. Раздевайся, и чай пошли пить, везучая. Ты почтиспасена.

— О чем ты? — поразился Евгений.

— Потом расскажу, — пообещала Далила. — Но прежде вашрассказ услышать хочу.

Про свое неожиданное открытие она решила пока промолчать.

«Завтра утром Красноволосую расспрошу, в каком кафе онадевиц в своей куртке видела, а потом уже окончательно сделаю вывод, убивала Ветаили жертва сама. И чем ей можно помочь», — планировала Далила, сидя на кухне ис интересом наблюдая за девушкой.

Пока все говорило за то, что Вету «подставили», но Далила —пуганая ворона. Обладая открытой душой, она частенько боролась со своей детскойдоверчивостью и старалась быть осторожной. Вот и на этот раз осадила себя,решив не спешить.

Бесспорно, был прав Евгений в одном: девушка явно изнеуверенных в себе, из стеснительных. Рассказывая о путешествии в Москву, онанервничала, запиналась, с трудом подбирала слова.

"Налицо все признаки «серой застенчивости»:нерешительность, желание спрятаться от чужих глаз, — констатировала Далила,механически предположив:

— Не купалась Вета в родительской любви. Наверняка в еесемье есть младший ребенок, которого все обожали в ущерб старшей дочери".

Не надо быть психологом, чтобы увидеть несоответствие того,как девушка ощущала себя и как она одевалась. Скромной и даже пугливой Виолеттедолжно быть неуютно в тех броских эффектных вещах, которыми изобилует еечемодан.

Спрашивается, зачем Вете вызывающе одеваться? Зачем вниманиек себе привлекать? Чтобы ежесекундно вспыхивать от любопытных взглядов? Чтобыпрятать глаза и страдать?

Из рассказа девушки Далила ничего нового не узнала. Лишьуточнила название кафе, в котором произошло второе убийство.

Впрочем, если Вета не убивала, она ничего особенного и немогла рассказать. Собралась в Москву, села в автомобиль и поехала.Проголодалась в пути, зашла в так называемый ресторан «Старый замок», во времяобеда заметила в окно машину милиции. Из любопытства хотела на улицу выбежать ислучайно увидела в приоткрытую дверь туалета труп любовника. Он лежал на полу сдыркой во лбу. В шоке Вета застыла, а следом узнала, что чуть раньше погибвторой ее бывший бой-френд. Что испытала? Паника, в мыслях хаос. До Питерадобралась на автопилоте, точно не помнит как.

«Просто чудо, что ее не задержали прямо в кафе, — поразиласьДалила. — Явно сам господь ей помогает».

Закончив рассказ, Вета робко, с надеждой промямлила — иначене скажешь, так тиха и невнятна была ее речь:

— Далила Максимовна, почему вы сказали, что я везучая ипочти спасена?

— Да, почему? — оживился Евгений.

Далила озабоченно глянула на часы и устало произнесла:

— Поздно уже, ребята, а мне рано вставать. Завтра поговорим.Точнее, уже сегодня. Вечерком заскочу.

Евгений, хмурясь, спросил:

— Обещаешь?

— Обещаю, — кивнула она, направляясь к двери.

Вета проводила ее скорбным испуганным взглядом, а Евгенийбодро пошел провожать тетушку до машины. Едва прикрыв дверь квартиры, онторопливо спросил:

— Ну, как впечатление?

— Ох, вряд ли эта девочка способна убить, — вздохнулаДалила. — Но влипла она капитально.

— А что я тебе говорил! — торжествуя, воскликнул Евгений и,вдруг оборвав себя, угрюмо осведомился:

— Говоришь, не способна убить?

— Да, я почти уверена.

Он удивился:

— Даже так? Ты уверена? А почему?

— Я нарисую ее портрет, а ты сам суди. Начнем с голоса.Тихий, невнятный. Впечатление, что Вета даже своего голоса пугается.

— И что из этого следует? — насторожился Евгений.

Далила поняла: «Боится, что буду Вету ругать».

— Из этого следует, — сообщила она, — что Виолетта человексентиментальных чувств, но отнюдь не активных действий. Речь ее слабая,неуверенная, то и дело голос переходит в шепот. И заметь, это в тот самыймомент, когда она возбуждена, даже нервничает. Как же она должна разговариватьв нормальном своем состоянии. Мямлит наверняка.

— Ветка в прострации.

— Сильный человек в таком состоянии пребывает в первыедва-три часа. А она у тебя живет несколько дней. За это время можно уже иприйти в себя. Она меланхолик, самоедка, впечатлительна чрезвычайно.

Евгений ядовито прищурился:

— Еще что?

Далила пожала плечами: