Собиратель Костей - Джеффри Дивер

— Вот тут-то и кроется самое интересное, — продолжал Райм. — Все предметы, найденные на месте преступления, говорят не о том, что там случилось, а о том, что должно произойти в ближайшем будущем.

— С чего это ты так решил? — проворчал Селитто.

— Возьмем для начала клочки бумаги. Они явно свидетельствуют о том, что сегодня ровно в три часа дня должно что-то случиться.

— Сегодня?

— Вот, посмотри! — Нетерпеливым кивком Райм указал в сторону отчета.

— На одном обрывке действительно написано «три часа дня», — констатировал Бэнкс. — А на втором остался только номер страницы, вырванной из какой-то книги. Почему вы решили, что речь идет о сегодняшнем дне?

— Это не номер страницы, — Райм изумленно приподнял бровь. Неужели они не могут сами до сих пор догадаться? — Рассуждайте логически! Единственной причиной, по которой преступник оставил нам эти «вещественные доказательства» было то, что он пытается нам что-то сказать. В данном случае номер самой страницы не имеет никакого значения, поскольку мы не знаем, из какой именно книги вырван листок. Ну, а если это так, что же из этого следует?

Молчание.

Потеряв всяческое терпение, Райм выкрикнул:

— Это число и месяц! Восемь — двадцать три. Восьмой месяц, август, и двадцать третье число. Значит, именно сегодня в три часа дня должно что-то произойти! Идем дальше. У нас имеется некий шарик. Это асбест.

— Асбест? — неуверенно произнес Селитто.

— Там, в отчете, написана его формула. Это же роговая обманка. Силикат магния. То есть асбест. И зачем Перетти понадобилось отсылать его для дальнейшего анализа в лабораторию ФБР, мне совершенно непонятно. Итак, на полотне железной дороги находится асбестовый шарик, а там его быть не должно. Кроме того, мы имеем железный болт, шляпка которого окислена, а ножка — нет. Это означает, что он был прикручен где-то в течение долгого времени и лишь недавно оттуда изъят.

— А не могло случиться так, что он пролежал очень долго в земле, а когда преступник копал могилу, то случайно вырыл и его?

— Исключено, — авторитетно заявил Райм. — В этом месте города подстилающая порода располагается достаточно близко к поверхности, а следовательно, и водоносный слой тоже. В почве на территории от 34-й улицы и до самого Гарлема содержится столько влаги, что она способна окислить железо за несколько дней. Наш болт проржавел бы до самого основания. А не только его шляпка. Это в том случае, если бы он действительно долго пролежал в земле. Нет, его откуда-то открутили, принесли на место преступления и умышленно оставили там. И еще этот песок… Скажите мне на милость, какого черта на железной дороге в Манхэттене мы обнаруживаем холмик белого песка? Здесь в состав почвы, насколько мне известно, входят суглинок, ил, гранит и мягкая глина.

Бэнкс уже открыл было рот, чтобы возразить, но Райм не стал дожидаться, пока заговорит молодой следователь, и снова сам взял слово:

— Самое главное: почему все эти необычные вещи были сложены вместе? Дело в том, что наш подозреваемый пытается нам что-то передать. Могу поспорить, что это именно так. Бэнкс, вы нашли боковой вход в тоннель?

— Да, вы оказались абсолютно правы, — кивнул молодой человек, — примерно в ста футах севернее могилы располагается вход, который оказался выбитым изнутри. И насчет отпечатков обуви вы тоже сказали все верно. А следов шин мы так и не обнаружили…

И вот теперь еще кусочек асбеста, болт и обрывки бумаги…

— Скажите, а место преступления все еще остается закрытым?

— Нет, мы его разблокировали.

Линкольн Райм, инвалид, обладающий невероятного объема легкими, злобно зашипел и, наконец, закричал:

— Кто посмел допустить такую ошибку?!

— Не знаю, — виновато протянул Селитто, — скорее всего, дежурный офицер.

«Значит, Перетти», — подумал про себя Линкольн, а вслух произнес:

— Ну, в таком случае придется ограничиться только тем, что мы уже имеем.

Все улики, которые могли объяснить следователям, что за личность этот похититель и что он задумал, находились сейчас в отчете или были жестоко затоптаны ботинками полицейских, праздных пешеходов и железнодорожных рабочих. Вся остальная работа по поиску необходимых сведений, то есть обычная рутина, включающая в себя опрос местных жителей, отработка версий и так далее, велась крайне лениво. Так было всегда. И только осмотр места преступления должен был производиться «молниеносно». Именно так и поступал всегда Райм, когда еще служил в полиции и имел в подчинении офицеров. Если же какие-то специалисты работали с меньшей скоростью, чем этого требовал Райм, он немедленно увольнял их, и набирал в свою команду более расторопных полицейских.

— Перетти лично осматривал место преступления?

— И сам Перетти, и вся его группа в полном составе.

— В полном составе? — сухо переспросил Линкольн. — Что это еще такое?

Селитто взглянул на Бэнкса, и тот торопливо пояснил:

— Четыре технических работника из фотолаборатории, четверо специалистов по отпечаткам пальцев, восемь детективов и судебный эксперт.

— Целых восемь детективов осматривали место преступления?

Для работы с местом преступления сложились свои правила, по которым получалось, что при убийстве лучше всего будет произведен осмотр двумя специалистами, так как один может что-то упустить из виду. Если же их будет трое или больше, выше вероятность, что они упустят еще больше важных деталей, понадеявшись друг на друга. Что касается Линкольна Райма, то он всегда предпочитал работать в одиночку. Конечно, специалисты по отпечаткам пальцев пытались отыскать какие-нибудь скрытые следы, а фотографы делали свою работу: щелкали камерами и снимали место преступления на видео, но основную работу Райм выполнял самостоятельно.

Перетти… Райм сейчас вспоминал, как лет шесть или семь тому назад он сам принял на службу этого подающего надежды сыночка богатого политика. Место в отделе судебной экспертизы всегда считалось лакомым кусочком, и чтобы попасть в подразделение к Райму, нужно было отстоять длинную очередь. Одной из любимых процедур отсеивания кандидатов у Райма являлся просмотр «семейного альбома», коллекции самых отвратительных фотографий, сделанных на местах преступлений. Некоторые офицеры бледнели от подобных снимков, другие тихо похихикивали. А бывали и такие, которые возвращали альбом, недоуменно поднимая при этом брови и как бы спрашивая: «Ну и что?». Именно таких и предпочитал Райм набирать в свою команду. Одним из них оказался и Перетти.

Селитто что-то спросил у Райма, но тот пропустил вопрос мимо ушей и теперь, в свою очередь, смотрел на Лона так, словно хотел, чтобы тот повторил свою просьбу:

— Ну, так ты будешь работать вместе с нами над этим делом?

— Работать вместе с вами? — Райм рассмеялся и закашлялся. — Не могу, Лон. Я постараюсь выдать вам несколько свежих идей, которые, может быть, окажутся кстати. Тебе поручено расследование, вот и дерзай. Том, соедини меня с Бергером, — внезапно обратился он к помощнику. Сейчас он жалел о том, что отложил свою встречу с доктором на целых два дня. Но, кто знает, возможно, еще не поздно, и они смогут увидеться в самом ближайшем будущем? Райм почувствовал, что ему будет очень трудно вытерпеть эти дни, прежде чем он, наконец, совершит свой долгожданный переход… Понедельник. Почему-то именно сейчас ему было неприятно думать о смерти именно в понедельник. Наверное, ничего необычного в таком решении не было.