Вирус Зоны. Сеятель - Дмитрий Лазарев

Итак, что я умею? Давай, Художник, вспоминай! У сувайвора должна быть некоторая повышенная стойкость организма и даже, по-моему, регенерация. Особенно если сувайвору этому вкатили дозу крови Измененных. А мне вкатили, я точно помню. Сам загнал себе в вену порцию крови Риты – Измененной, пьющей жизнь. Потом, кстати, еще Посвященный мне свою кровь вливал… Для того чтобы я ему поверил. И черт его знает, что за коктейль был намешан в его крови, об этом я могу только гадать. Пока будем исходить из того, что знаем точно. Итак, пьющий жизнь. Не так плохо. Только вот не из кого ее здесь пить. Призвать зверей, как это сделал мой сосед по телу, я не смогу, наверное… Или смогу? Даже если такое во мне есть, я понятия не имею, как это использовать.

Пытаюсь почувствовать ближайших зверей или птиц и позвать их к себе просто мысленным «иди сюда». Ничего не получается, только силы начинают убывать быстрее. Либо я что-то делаю не так по неопытности, либо слишком слаб для подобных номеров, либо это мне просто не передалось. Ладно, тут облом. Что у нас еще?

Помнится, в моих снах-видениях в Лесногорске Катаев учил меня корректировать реальность, увеличивая вероятность хороших событий. А кстати, тема! Чего я хочу? Чтобы прямо сейчас мимо проехала машина с кем-то, кто умеет оказывать первую помощь и перевязывать раны. И чтобы этот кто-то довез меня до больницы. Там-то я быстро оклемаюсь. Пытаюсь настойчиво представлять такой вариант развития событий. Получается плохо, перед глазами мутится, усиливается боль в животе и кровотечение, и в виски словно по десятку иголок вонзают. Нет, так я кони двину раньше, чем что-то у меня получится. Нужны силы. Нужно живое, из чего их можно взять. Постойте, а трава что, не живое? А кусты, деревья, червяки, букашки всякие? Клещи те же. Они ведь тут есть, просто обязаны быть. Ну-ка, ну-ка…

Включаю свой вампирический насос на полную мощность. Честно говоря, с этой способностью у меня тоже опыта небогато, но по крайней мере что-то получается. Я чувствую, как холодная волна расползается от меня во все стороны, и все живое, накрытое ею, гибнет. У этого живого силы немного, но оно отдает ее всю без остатка, и мне понемногу становится легче. Чуть приглушается боль, все медленнее начинает течь кровь, постепенно останавливаясь. Вот бы и рану заживить, только это очень вряд ли – с мелочи вокруг столько энергии не возьмешь. Но по крайней мере не умру. Продержусь до… чего? Момента, когда кто-то случайно проедет мимо и решит остановиться? Здесь, на не шибко популярной, а точнее, довольно-таки глухой дороге, возле разбитой машины, трупа с огнестрельными ранениями и раненого с ножевыми? Ну да, щаз! Сил для того, чтобы запустить коррекцию реальности, у меня по-прежнему не хватает. Для этого надо еще лежать и лежать, надеясь на живучесть организма сувайвора и его регенерацию. Только это долго – у меня нет столько времени. Рита и ее похититель удаляются от меня, и я подозреваю, что если не потороплюсь – могу фатально опоздать, и с ней случится нечто необратимое. Этого нельзя допустить!

Оглядываюсь и холодею. Зеленой травы вокруг меня больше нет. В радиусе десяти метров как минимум. Засохла, почернела. Куст, попавший в этот радиус, тоже превратился в растительный скелет – мертвые, скрюченные ветки, осыпавшиеся листья. К горлу подступает ком – ничего себе! А собственно, на что я рассчитывал? Что моя способность из воздуха энергию брать будет? Ничто не возникает на пустом месте. Энергия не берется ниоткуда. Жучки, букашки, клещи, черви, бабочки тоже наверняка валяются вокруг меня в большом количестве, мертвые. Я сознаю это, но не вижу их. А вот почерневшую траву и погибший куст вижу. И мне страшно от этого. И грустно. Что не отменяет необходимости выжить, чтобы спасти Риту. Ту, в ком сейчас сосредоточен весь свет моего единственного, далекого, подслеповатого окошка. Нет ничего другого. Нет иного смысла. Только этот – женщина, с которой меня свел авиарейс, и крохотная жизнь, частичка меня, растущая внутри нее.

Уходить отсюда. То есть не уходить, а уползать. Из этого черного круга смерти, от разбитой машины и трупа. Не к трассе, конечно, – через заваленный буреломом лесной массив я далеко не уползу, да и заблужусь на раз, но вот вдоль дороги можно попытаться. Туда, где не будет столь страшного антуража и больше шансов найти доброго самаритянина. Только для этого нужны силы… Эх, простите меня все!

Закрываю глаза, вонзаю пальцы в почву на все три фаланги и усиливаю вампирические импульсы. Вон до той ели у границы мертвой зоны всяко можно добраться. И до тех двух мелких сосенок. И того малинника тоже. Смогу, если захочу, благо с хотением у меня проблем нет. Дотянусь, сожму мертвой хваткой и вытяну жизнь. Потому что мне нужно. Очень нужно.

Губительный холод расползается, а мне в то же время делается теплее. Я начинаю чувствовать ноги. Двигаться уже проще. Не смотрю ни на ель, ни на сосенки, ни на малинник. Не хочу видеть сушь и черноту, пожирающую их. Пусть трусость, пусть тактика страуса. Все, что может ослабить мою решимость, – к черту! Я все равно чувствую губительное действие своих способностей, но меня это не остановит. Ползу. Как Мересьев. Моя рана не начинает снова кровоточить только потому, что я вливаю в себя всю энергию, до которой могу дотянуться. И двигаюсь вдоль дороги. На юго-запад, не оглядываясь. Все это медленно, но неуклонно. Не оглядываюсь назад, на место схватки с Измененными. Надеюсь, оно уже скрылось из виду. Мне так легче. Ползу и продолжаю рассылать во все стороны смерть. Чернота и сушь сопровождают меня, словно гибельная аура.

Внезапно вспоминаю компьютерную игру, в которую играл в детстве. Там было жуткое создание, которое, шагая по земле, оставляло за собой мертвую пустыню. Сейчас я делаю что-то подобное. И отчасти извиняет меня только одно – моя цель. Если я не найду и не спасу Риту, и все это окажется напрасным… то лучше мне будет просто сдохнуть. Я вытащил из Зоны неизвестно кого с невероятно мощными способностями. И этот неизвестно кто положил уже целый отряд АПБР, а теперь шарашится по миру с неизвестными намерениями, и я очень сомневаюсь, что, когда он станет их осуществлять, миру эти намерения понравятся. Я ползу и убиваю лес вокруг, словно какое-то умертвие… Мне нужно совершить чертовски серьезные добрые дела, чтобы искупить все это.

Ползу уже на автопилоте. Не обращаю внимания ни на что вокруг. Еще чуть-чуть – и можно будет попробовать. Оглядываюсь на оставшуюся за спиной черную полосу и тихо матерюсь себе под нос. Все, хватит. Не дело, если там, где я остановлюсь, меня будет окружать мертвая трава. Народ сейчас пуганый – телевизионные новости каждый день круче любого фильма ужасов. От любой непонятки люди шарахаются, и, между прочим, правильно делают. Я же хочу, чтобы мне помогли.

Ставлю очередную веху на своем маршруте – густые заросли кустарников. Их надо обогнуть. Жутко утомительно, конечно, но главное – оказаться там, откуда не будет видно этой безобразной черноты. Стараюсь ползти размеренно, чтобы не выбиться совсем из сил, иначе ничего не останется на коррекцию реальности. А без нее, похоже, никак.

Казалось, проходит вечность, пока заросли наконец остаются позади. Падаю без сил в траву и переворачиваюсь на спину. Немного отдышаться – и за дело. Закрываю глаза – так мне проще. У меня ведь и в этом опыта шиш да маленько. Научился во сне-видении, пару раз делал такое в Лесногорске, и все. Чего я хочу?