Силы и престолы. Новая история Средних веков - Дэн Джонс

делом без посторонней помощи. По этой причине Валент в конце концов не стал дожидаться прибытия Грациана. Большую часть лета он продержал армию в лагере, а в начале августа получил известие, что близ Адрианополя (ныне Эдирне в Турции) собралось множество готов под командованием вождя по имени Фритигерн. По сведениям разведчиков, у них было около 10 000 воинов. Валент решил атаковать самостоятельно.

На рассвете 9 августа «войска были быстро двинуты вперед»[84]. Валент повел своих людей из укрепленного лагеря в Адрианополь. Преодолев 13 км по пересеченной местности под палящим полуденным солнцем и наконец приблизившись к тому месту, где стояли готы, римляне обнаружили, что «широкая равнина блистала пожарами: подложив дров и всякого сухого материала, враги разожгли повсюду костры». «Истомленные летним зноем солдаты стали страдать от жажды, – писал Аммиан Марцеллин. – Беллона [римская богиня войны], неистовствовавшая со свирепостью, превосходившей обычные размеры, испускала бранный сигнал на погибель римлян»[85].

Вскоре к Валенту приехали готские послы. Они утверждали, что хотят заключить перемирие. На самом деле они просто тянули время, пока их вожди готовили для римлян ловушку. Переговоры окончились ничем, и вскоре после полудня Валент потерял контроль над своими уставшими и измученными жаждой войсками – не дожидаясь приказа, они напали на готов. Завязался бой. «Оба строя столкнулись наподобие сцепившихся носами кораблей и, тесня друг друга, колебались, словно волны, во взаимном движении, – писал Аммиан Марцеллин. – От поднявшихся облаков пыли не видно было неба, которое отражало угрожающие крики. Несшиеся отовсюду стрелы, дышавшие смертью, попадали в цель и ранили, потому что нельзя было ни видеть их, ни уклониться»[86]. Однако римляне понесли в сражении тяжелый урон.

Римские разведчики, предполагавшие, что готы собрали всего десять тысяч человек, ошибались. Их было намного больше – вполне достаточно, чтобы разгромить римскую армию численностью около 30 000[87]. «Высыпавшие несчетными отрядами варвары, – продолжал Аммиан Марцеллин, – стали опрокидывать лошадей и людей, и в этой страшной тесноте нельзя было очистить места для отступления, и давка отнимала всякую возможность уйти»[88]. Кроме того, готы предусмотрительно скрыли от римских разведчиков большой отряд конницы. В решающий момент эти всадники вступили в бой и переломили ход сражения. Валента перехитрили, его войско потерпело поражение. «Все кругом покрылось черной кровью, и, куда бы ни обратился взор, повсюду громоздились кучи убитых, – рассказывал Аммиан Марцеллин. – Этим невосполнимым потерям, которые так страшно дорого обошлись Римскому государству, положила конец ночь, не освещенная ни одним лучом луны»[89].

Самой дорогой потерей стал сам Валент. Подлинная судьба императора остается тайной: одни говорили, что он был опасно ранен стрелой и вскоре испустил дух, другие рассказывали, что лошадь сбросила его в болото, где он и утонул. Третьи утверждали, что Валент бежал с поля боя, преследуемый варварами, и вместе с горсткой стражников и несколькими евнухами укрылся в крестьянской хижине. Преследователи, не сумев выбить двери, «снесли вязанки камыша и дров, подложили огонь и сожгли хижину вместе с людьми»[90]. Так или иначе, тело Валента не нашли. Под Адрианополем варвары уничтожили от 10 000 до 20 000 римлян, в том числе восточного императора. Рим получил жестокие ранения – и со временем они загноились.

Буря возвращается

Хотя кризис 376–378 гг. серьезно пошатнул престиж Рима и значительно сократил численность имперской армии на востоке, он не стал причиной немедленного краха империи. В этом смысле большая заслуга принадлежала правителю, сумевшему в последние десятилетия IV в. вернуть порядок в обе части империи. Император Феодосий I пришел к власти в Константинополе после смерти Валента, а в 392 г., после довольно грязной борьбы за власть на западе, он захватил трон в Медиолане (Милане), служившем столицей Западной империи с конца III в. Феодосий заключил прагматическое соглашение с готами, официально разрешив им селиться во Фракии и воспользовавшись их воинами, чтобы залатать те дыры, которые они сами незадолго до этого проделали в рядах римской армии. По всей империи император подавлял традиционное римское язычество и принимал деятельное участие в прекращении раскола внутри молодой христианской церкви. Что особенно важно, он позаботился о том, чтобы традиционные границы империи в Европе (проходившие фактически по рекам Рейн и Дунай) оставались в относительной безопасности. Правление Феодосия нельзя назвать совершенно безмятежным, но, оглядываясь назад, можно сказать, что это действительно был краткий золотой век – в том числе потому, что Феодосий стал последним императором, правившим обеими половинами Римского государства как единым целым.

Но в один пасмурный и дождливый январский день[91] в 395 г. Феодосий умер, передав бразды совместного правления римским государством своим сыновьям. В Константинополе его преемником стал семнадцатилетний юноша по имени Аркадий. В Милане Августом провозгласили девятилетнего Гонория. Ни тот ни другой не считались достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно пользоваться властью, поэтому правление делегировали двум влиятельным политикам. Позади восточного трона встал энергичный и бесцеремонный уроженец Галлии по имени Руфин. На Западе аналогичную позицию занимал харизматичный полководец по имени Стилихон. Хотя современники Стилихона придавали большое значение тому, что он был наполовину варваром (его отец происходил из германского племенного союза вандалов), он проявил себя стойким защитником Рима, даже когда империя совсем обветшала и начала расползаться по швам. В этом смысле Стилихон служит живым доказательством, насколько прозрачной могла быть граница между миром римлян и миром варваров, которые взаимно проникали друг в друга настолько же, насколько противостояли друг другу.

«С тех пор как люди появились на земле, никогда [ни одному другому] смертному не было даровано во всей чистоте столько земных благ», – писал поэт Клавдиан, служивший личным панегиристом Стилихона[92]. Приняв власть на Западе (для чего в числе прочего он выдал за юного императора Гонория свою дочь Марию), Стилихон приобрел множество врагов как внутри империи, так и за ее пределами, а кроме того, ему пришлось иметь дело с набиравшей силу новой массовой миграцией, которая в скором времени обернулась гибельным испытанием для римского Запада.

Когда Стилихон пришел к власти в 395 г., готский кризис 370-х гг. успел стать выцветшим воспоминанием из жизни прошлого поколения. Однако главные факторы, спровоцировавшие то великое вторжение готов, остались практически неизменными. Более того, ситуации вскоре предстояло повториться почти в той же форме, поскольку в 390-х гг. гунны снова пришли в движение.

Хотя данные неясны и допускают множество интерпретаций, известно, что по какой-то причине между серединой 380-х и серединой 420-х гг. гунны возобновили наступление на Запад[93]. Их поход, начавшийся в засушливых степях севернее Китая, теперь привел их примерно за 1700 км от Кавказа на Большую Венгерскую равнину (часть Среднедунайской равнины, Альфельд). Они передвигались огромными толпами, а перед ними, как и раньше,