Слуга короны - Дмитрий Швец

Выслушав все это, я раздумывал не более секунды и с радостью согласился. С особой радостью я бы согласился на последнюю часть ее предложения, но она была слишком мала, а я связан контрактом. Впрочем, и все остальные части были неплохи. Мне осточертело быть младшим братом Молота, пора доказать, что я и сам по себе кое-чего стою. Пора было становиться самим собой. Вот только как мне проникнуть внутрь?

– Этого тебе делать не придется, – улыбнулась Адель.

Ну зачем она так делает? Зачем? Я же не железный и могу не выдержать такого обращения с собой. Ах, какая у нее улыбка!

– Послезавтра весь этот дом едет в храм. Служители храма хотят заполучить молодняк не меньше, чем мы, но большинство ребят туда не желает. Они не хотят часами стоять на коленях и молиться неизвестно о чем. Да и за забором такой большой мир, а в нем столько разных приятных вещей. Например, мы, женщины. – Она хитро улыбнулась и положила свою руку мне на колено. – Я им кое-что порассказала, – засмеялась она.

– Ты-то откуда знаешь о приятных вещах? – нахмурился я, убирая ее руку.

– От тети Шепот, откуда же еще. Она мне много чего рассказывает. От меня-то ей нечего скрывать?

Вот, значит, как. Шепот готовит себе смену, оно и понятно, ее красота не вечна и скоро возраст начнет сказываться. А кто клюнет на старое сморщенное тело?

– Ладно, – пообещав себе поговорить с Шепот, произнес я. – И где этот самый храм?

– Ты не найдешь, но тетя Шепот знает. Она тебе покажет.

– Что ж, – я встал, – тогда до послезавтра.

– Да, – она тоже поднялась, – до послезавтра. – Ее глаза блеснули, и, прежде чем я успел что-то сообразить, она бросилась мне на шею и ее губы впились в мои.

– Это за что? – спросил я, когда она отпрыгнула в сторону.

– Тебе не понравилось?

– Ну что ты, это было чудесно, – сказал я первое, что пришло на ум, хотя это и в самом деле было так. – Но все же чем я заслужил такую честь?

– Тогда в Триите я тебя не поблагодарила, – ответила она и, игриво вскинув голову, исчезла в кустах.

Я смотрел, как за ней сомкнулись кусты, и не мог пошевелиться. Мне хотелось ее догнать, сказать, что сделанное тогда мной в Триите не стоило благодарности и что если она по-настоящему хочет меня поблагодарить, то я подожду пару-тройку лет, а там мы уж отблагодарим друг друга от души! Но я не пошевелился. Я стоял и смотрел, как ее спрятали кусты, как последний раз в лунном свете мелькнуло ее платье и скрылось в темноте.

– Ну что, герой-любовник, пошли домой? – недовольным голосом осведомилась Шепот.

– Да, – ответил я. – Пошли. – И еще раз взглянул в ту сторону, куда убежала Адель, словно она могла вернуться.

Молот воспринял эту новость с куда меньшим энтузиазмом, чем я. Может, идея ему и понравилась, но сначала он наорал на меня за то, что я – оставил место драки и едва не подставил всех своим внезапным исчезновением. Потом за то, что слушаю всяких шлюх вроде Шепот, и только потом позволил еще раз изложить суть предложения Адель.

Второй раз он слушал с большим интересом, щурясь и довольно потирая руки. Он уже делил деньги и подсчитывал барыши. Дослушав и досчитав до конца, он дал добро, пообещав лично отрезать мне уши, если я запорю мероприятие. Запарывать я его не собирался, а, наоборот, собирался не только заслужить прощение Трески за его подбитый глаз, но и слегка разбогатеть. Правда, придется делиться с Шепот, но таковы издержки нашей профессии: кто-то находит придурков, кто-то делает всю остальную работу.

Адель я увидел сразу, как показалась толпа почти совершеннолетних детишек. Она шла в окружении стайки парней и весело смеялась, но чем ближе они подходили к храму, тем нетерпеливее она крутила головой. Когда они подошли к колоннам, я вышел вперед. Адель улыбнулась и кивнула. Я уселся на ступенях. Мне оставалось только ждать, когда молодняк сообразит, кто я такой.

Тощий лысеющий монах встретил их у входа и, растянув узкую рожу в улыбке, принялся им вещать о праведной жизни. С того места, где я сидел, мне было плохо слышно, что он говорил, да и не хотелось слушать. Я привалился к колонне и подставил лицо солнцу. Глаза закрылись сами собой, и я погрузился в дремоту.

Однако сон мой был не настолько крепок, чтобы не услышать, как Ад ель пытается подойти ко мне, неслышно ступая. Ее платье шелестит по-особому, и ножки не так, как у всех, отсчитывают шаги.

– Ну что? – спросил я, не открывая глаз. – Ребята созрели для жизни военного?

– Откуда ты знаешь, что это я? – обиженно спросила она.

– А кто еще может подойти к зажарившемуся на солнце спящему солдату? – для пущей убедительности я потянулся, зевая. – Ну где парни?

– Сейчас будут. Жди здесь. Контракты при тебе?

Я кивнул и хлопнул себя по груди. Она убежала и через пару минут в трех шагах от меня замер невысокий прыщавый юнец. Он долго мялся, крутил в руках шапку и наконец подошел.

– Это вы? – спросил он.

– Смотря кого ты ищешь, – ответил я, напуская на себя вид бывалого солдата.

– Я ищу вербовщика. – Он испуганно оглянулся по сторонам.

– Считай, что нашел. – Я вытащил из-за пазухи контракт и баночку с сажей. – Шлепни палец тут, если серьезно решил.

– Да, – ответил он и уверенно ткнул пальцем в сажу, а затем на контракт.

Я вручил ему ничего не значащую бумажку и сказал, где и когда он должен быть. Он взмахнул этой бумаженцией над головой и, довольно улыбаясь, побежал в храм.

Приятно делать людей счастливыми. А богатеть на этом – еще приятней. Чертовски приятные ощущения.

К вечеру я проделал эту процедуру пятьдесят четыре раза. И когда собирался проделать ее в пятьдесят пятый, явился он.

– Какого хрена ты тут делаешь? – без обиняков начал он.

Я смерил его взглядом, впечатления на меня он не произвел. Мелкий, лысый старикашка оперся на посох, на него же он положил начавшее – выпирать пузо. Из всей возможной растительности на лице остались только тонкие брови, которые, как он их ни хмурил, были не в состоянии придать его круглому лицу злобное выражение. Но он их хмурил, дрожал губами, раздувал ноздри, говоря проще, стремился напугать меня до полусмерти,

– Тебе чего, дед? Чего так невежливо? – спокойно спросил я.

– Какая, к бесу, вежливость! Спугнул мои деньги, вон как их пятки сверкают.

– Шлепай отсюда. Не мешай солдату отдыхать.

– Я второй раз тебя спрашиваю, – не обратив внимания на мои слова, произнес он, – какого хрена ты тут делаешь?

– На солнышке греюсь! – рыкнул я. – Дед, тебе боле заняться нечем? Отстань! Иди, куда шел. В свою веру ты меня не обратишь, так что исчезни!

– Исчезнешь ты! – вдруг взревел он и, прежде чем я успел что-то сообразить, врезал мне в живот батогом.