Обещания богов - Жан-Кристоф Гранже

Чобан Левна

Лука Кенджи

Ротар Пламен

Зидар Саип

Патакия Волькия

Коми Геза

Ялчин Дритта

Рус Халил

Фамилии не были расставлены ни в алфавитном порядке, ни по семьям или kumpania. Приходилось пролистывать все досье в надежде натолкнуться на имя Лены Вана.

Бивен не жалел времени, разглядывая антропометрические фотографии, которые, как правило, дополняли досье. В тысячный раз он повторял себе, что все россказни Рупы чистый абсурд. Как связать эти смуглые лица, испещренные шрамами, морщинами и щербинами, с грациями из «Вильгельм-клуба»? Пусть даже красота тех была лживым панцирем, скрывающим черные души и жестокие сердца, они оставались сливками берлинского общества. Как женщина, вышедшая из грязи Силезии, могла возвыситься до их уровня?

Бивен смотрел, как под его пальцами мелькают темнолицые физиономии, эти платки, смесь солнечных цветов и лохмотьев, эти слишком тяжелые серьги, уродующие мочки ушей. Подобным женщинам не было места в отеле «Адлон».

Как ни напрягай воображение…

Внезапно он замер. Фотография выскользнула из папки с мощью молнии и властностью чуда небесного.

Еще не прочтя имя, Бивен знал, что это она. Drabarni сказала: «Ее сила в ее болезни».

И эта болезнь сейчас предстала прямо перед его глазами. Она пронизывала изображение как некая очевидность и в то же время чудовищность. Ее болезнь и есть ее власть. Она и делает ее невидимой, понимаешь?

Теперь он понимал, что хотела сказать ведьма. Ущербность Лены Вана была козырем в мире нацистов и лучшим способом обрести невидимость.

Потому что у Лены не было ни черных волос, ни смуглой кожи.

У нее не было ни карих глаз, ни густых бровей.

Лена Вана была альбиносом.

Даже на фотографии угадывалась ее болезненная хрупкость. Ее кожа была бледней пергамента, а волосы такими светлыми, что казались белыми. На это фарфоровое личико было неловко смотреть из опасения разбить его ненароком.

Внезапно сияние этого прозрачного существа осветило все до пронзительной ясности: Лена Вана, чистокровная цыганка, конечно же, без труда проникла в среду Адлонских Дам. Она была так же светловолоса, как горгоны с Унтер-ден-Линден. Так же изысканна, как какая-нибудь Маргарет Поль или Грета Филиц.

И намного красивее…

Это создание — Нанох, lixta, «свет», благословенно будь его имя, — сумело стать подругой Адлонских Дам и, когда пришел момент, заманить их в ловушку.

Когда Бивен заговорил, он не узнал своего голоса:

— Я нашел ее.

Симон, перебиравший папки рядом, подошел к нему.

— Ты ее уже видел? — спросил гестаповец.

Глянув на фото, Симон стал еще белее, чем девочка-альбинос. Кровь словно разом отхлынула от его лица, втянутая водоворотом потрясения и ужаса. Ему лишь удалось пролепетать:

— Да, я знаю ее. Ее зовут Магда Заморски.

Что до роскошных хором, Минна фон Хассель знала в них толк. Помимо виллы «Баухаус», на которой она выросла, имелись также загородные дома на острове Зюльт, в долине Эльбы и на склонах Большого Явора, а еще поместье дядюшки Герхарда и великолепные особняки семей, с которыми «водили дружбу» фон Хассели. Но она никогда не видела резиденции подобной той, что принадлежала Магде Заморски.

Настоящий замок. Не те свадебные торты, которые с конца XIX века полюбили германские монархи и аристократы, а мощная крепость из массивного природного камня, с квадратными зубцами, крутыми башнями и глубокими рвами… Бастион, выглядевший как тюрьма или цитадель и оттеняющий сумрак красным цветом своих стен. «Гнездышко» Магды напоминало кровавый корабль, плывущий по волнам темноты.

Здание, расположенное в квартале Далем (в нескольких улицах от виллы Минны), возвышалось в глубине парка — а вот парк, напротив, был не очень велик. Нечто вроде заросшего сада с прудом, который омывал крепостные стены и словно обволакивал их плащом из камыша и мхов.

Припарковавшись за пределами имения, они пошли по длинной дорожке из серого гравия, почти светящейся под луной. Замок спал сном темных камней. Свет горел в единственном окне на втором этаже. Трое сообщников поднялись по ступеням, ведущим к главному входу. Изгородь из елей у них за спиной, казалось, рассматривала их с недружелюбным интересом. Где-то раздался крик ночного животного, больше похожий на скрежет лопаты по сухой земле.

Дверь даже не была заперта. Они проникли внутрь. Несмотря ни на что, они лелеяли надежду застать врага врасплох. Мраморного человека. Наноха. Изящную убийцу с белыми волосами…

Грубость внешней архитектуры здесь смягчалась… немного. Как у дядюшки Герхарда, холл был вымощен мрамором и, можно сказать, взлетал двумя лестницами к верхним этажам.

Весь пол был заставлен чемоданами и другим багажом. Княгиня Заморски готовилась к отъезду. Они уже начали подниматься по одной из лестниц, когда Минна остановила их движением руки, указав на приотворенные двустворчатые двери гостиной. Мужчины, кажется, не поняли. Тогда Минна сама двинулась в том направлении.

Справа позади диванов и столиков выстроились старинные доспехи. Прямо напротив мундиры на портновских манекенах бросали им вызов множеством камзолов, кителей, сабель и шпаг… Такое впечатление, что здесь готовилась битва между военным обмундированием, которое некогда, без сомнения, красовалось на плечах предков династии Заморски.

Минна подошла ближе и вгляделась в мундиры (пробиваясь сквозь сумерки, те упорно блистали в огромном мертвом зале). Она совершенно в этом не разбиралась, но все же могла отличить нагрудник аркебузира от кителя офицера наполеоновской армии. Двигаясь через века, она добралась до формы группенфюрера СС — очевидно, на досуге польский князь улучил часок, чтобы стать генералом.

Минна тут же обратила внимание на одну деталь и чуть не закричала. Ножны, подвешенные на серебряном креплении с выбитым орлом и рунами СС, были пусты. И никакого кинжала поблизости. Бивен и Симон, вошедшие за ней следом, сделали знак, чтобы она вернулась. Но когда она указала на портупею мундира, оба застыли, тоже потрясенные.

Они попали в точку. Они действительно попали в точку. В само логово убийцы, в его остававшееся вне подозрений убежище, в эту твердыню иных времен, где укрывалась одинокая княгиня.

Они вернулись к лестницам и гуськом двинулись наверх, не производя ни малейшего шума. Коридор второго этажа не таил никаких сюрпризов: обитые темно-красной материей стены с развешанным старинным оружием и чучелами звериных голов. Лакированные деревянные двери высились, как часовые, в этом зловещем окружении, напоминавшем кровавый сон охотника.

Найти покои Магды не составило труда: лучик света пробивался из-под единственной двери. Они подошли ближе и переглянулись — им едва не пришло в голову постучать и подождать позволения войти.