Святилище - Кейт Мосс

Мередит плотнее закуталась в плащ. Пальцы рук и ног онемели, а глаза щипало. С формальностями было покончено. Ей не хотелось покидать Домейн-де-ла-Кад, но она понимала: пора. Завтра в это время она уже будет на пути в Париж. Еще через день, во вторник 13 ноября, самолет унесет ее через Атлантику к дому. Тогда настанет время разбираться, что за чертовщина тут произошла.

Решать, есть ли будущее у них с Холом.

Мередит взглянула за сонную, гладкую как зеркало воду, на мыс. Там, у старинной каменной скамьи, ей померещилась фигура: мерцающий, бестелесный силуэт в бело-зеленом платье, стянутом у талии, с пышными рукавами и подолом. Свободно распущенные волосы блестели медью в холодных лучах солнца. Деревья за ней, покрытые серебром инея, отливали металлическим блеском.

Мередит почудилось, что она вновь слышит музыку, то ли мысленно, то ли глубоко под землей. Словно ноты со старого листка, только записанные в воздухе.

Она молча стояла и смотрела, понимая, что это — в последний раз.

По воде вдруг пробежал блик — быть может, отражение света — и Мередит увидела, как Леони подняла руку. На фоне белого неба возник силуэт тонкой руки. Длинные пальцы обтягивала черная перчатка.

Мередит подумала о картах Таро. Карты, которые Леони нарисовала более ста лет назад, чтобы сохранить историю любимых людей. Во время неразберихи после смерти Джулиана на Хэллоуин — пока Хол объяснялся в комиссариате и перезванивался с больницей, где приводили в чувство Шелаг, и с моргом, куда поместили тело Джулиана — Мередит тихо и незаметно возвратила карты в рабочую шкатулку Леони и отнесла ее в прежний тайник в лесу.

Как и ноты «Святилище, 1891», они принадлежали земле.

Мередит не отрывала взгляда, но образ Леони бледнел и таял.

«Она уходит».

Желание восстановить справедливость удерживало здесь Леони, пока история не была рассказана до конца. Теперь она сможет покоиться в мире в земле, которую так любила.

Мередит почувствовала, что Хол вернулся и стоит рядом с ней.

Пусть мертвые покоятся с миром. Пусть они спят.

Мередит знала, как трудно ему понять. Прошедшие одиннадцать дней они все говорили и говорили. Она рассказала ему все, что случилось до того мгновения, когда он примчался на поляну, на несколько минут отстав от своего дяди — и о Леони, о гадании на Таро в Париже, об одержимости, затянувшейся на сто с лишним лет и унесшей так много жизней, о демоне и музыке этих мест, о том, как что-то влекло ее в Домейн-де-ла-Кад. Мифы, легенды, факты, история — все смешалось.

— Ты как, все хорошо? — спросил он.

— Мне хорошо. Только холодно.

Мередит смотрела все туда же. Свет изменился. Даже птицы замолкли.

— Чего я так и не понимаю, — заговорил Хол, глубоко засовывая руки в карманы, — это, почему ты? То есть ясно, фамильная связь с Верньерами, но все равно…

Он осекся, не зная, как закончить.

— Может быть, — тихо ответила она, — потому, что я не верю в призраки.

Она сейчас не замечала ни Хола, ни холодного, бледного, лилового света, разлившегося по долине Од. Только лицо молодой девушки на дальнем берегу озера. Ее дух растворялся в покрытых инеем деревьях, ускользал. Мередит устремила глаза в одну точку. Леони уже почти растаяла. Ее очертания дрожали, ускользая прочь, как эхо отзвучавшей ноты.

Серое, белое — и ничего. Мередит вскинула руку, чтобы тоже махнуть на прощание. И медленно опустила.

«Requiescat in pacem».

И наконец, все стихло. Повсюду.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — заботливо переспросил Хол.

Она медленно кивнула.

Еще несколько минут Мередит смотрела на опустевший берег. Ей хотелось продлить связь с этим местом. Потом, глубоко вздохнув, она потянулась к Холу. Он был теплый, надежный, из плоти и крови.

— Давай возвращаться, — сказала она.

Рука об руку они повернули и пошли через лужайку к террасе отеля. Мысли их бежали очень разными путями. Хол думал о горячем кофе. Мередит думала о Леони. И о том, как ей будет ее недоставать.

Воскресенье, 31 октября 2010

— Добрый вечер, леди и джентльмены. Меня зовут Марк, и мне выпала честь принимать сегодня в нашей книжной лавке мисс Мередит Мартин.

Последовал взрыв восторженных, хоть и редких, аплодисментов, потом в маленьком зале частного книжного магазина стало тихо. Хол, сидевший в переднем ряду, ободряюще улыбнулся ей. Стоявший сзади со скрещенными на груди руками редактор поднял вверх большой палец.

— Как известно многим из вас, — продолжал менеджер, — мисс Мартин — автор нашумевшей биографии французского композитора Клода Дебюсси, вышедшей в прошлом году и вызвавшей фурор в книжных обозрениях. Однако вам, возможно, неизвестно…

Марк был ее давним другом, и Мередит с ужасом предчувствовала, что он собирается начать издалека и познакомить публику с историей ее жизни начиная с начальной школы и до университета, прежде чем перейти собственно к книге.

Она отпустила мысли на свободу, бродить привычными путями. Она вспоминала все, что привело ее к этой минуте. Три года исследований, поисков свидетельств, проверок и перепроверок, усилий сложить воедино обрывки истории Леони и в то же время успеть закончить и сдать в срок биографию Дебюсси.

Мередит так и не узнала, побывала ли в Ренн-ле-Бен Лилли Дебюсси, зато две истории восхитительным образом сплетались еще раньше. Она обнаружила, что Верньеры и Дебюсси были соседями по дому на улице Берлин в Париже. А посетив могилу Дебюсси на кладбище Пасси в Шестнадцатом округе, где были похоронены и Мане, и Моризо, и Форе, и Андре Месаж, она нашла приютившуюся в углу кладбища, под деревьями, могилу Маргариты Верньер.

На следующий год, вернувшись в Париж с Холом, Мередит принесла цветы на ее могилу.

Весной 2008-го, едва сдав биографию, Мередит целиком сосредоточилась на Домейн-де-ла-Кад и на том, как ее предки попали из Франции в Америку.

Она начала с Леони. Чем больше Мередит читала о Ренн-ле-Бен и о догадках, окружавших аббата Соньера и Ренн-ле-Шато, тем больше убеждалась, что Хол был прав, считая все это дымовой завесой для прикрытия случившегося в Домейн-де-ла-Кад. Она склонялась к мысли, что три тела, обнаруженные в пятидесятых годах в саду Соньера в Ренн-ле-Шато, связаны с событиями 31 октября 1897 года.

Мередит подозревала, что одно из тел принадлежало Виктору Константу — человеку, убившему Анатоля и Маргариту Верньер. Документы доказывали, что Констант бежал в Испанию и там лечился в нескольких клиниках от сифилиса на третьей стадии, но что в 1897 году он вернулся во Францию. Вторым мог оказаться его слуга, которого заметили в толпе, громившей дом. Его тела так и не нашли. Объяснить третий труп оказалось труднее: скрюченный хребет, ненормально длинные руки и ноги, а рост не более четырех футов.