Звуки Шофара - Франсин Риверс

— И еще. Ты не назвал имя той женщины.

— Да, не назвал.

— Шила Атертон, так?

— Неважно кто, все равно это плохо.

— Очень даже важно, я ее знаю. Она пробовала свои штучки на мне, когда я строил дом в Куэйл–Холлоу. Я сразу догадался, к чему она клонит, как только увидел ее у тебя в кабинете. Но я помалкивал. Я был зол и затаил обиду. Мне хотелось, чтобы ты попался на эту удочку. Или чтобы совсем сломался. Я должен был тебя предупредить. Прости, что не сделал этого.

— В тот момент я едва ли послушал бы тебя. Но извинения принимаются.

— Ты был не первым, Пол. И думаю, что будешь не последним.

— Мне от этого не легче. Какой бы ни была Шила, ничто не может меня оправдать. — Пол снова протянул руку. — Спасибо, что сказал. Особенно про Юнис. — Он печально улыбнулся. — Теперь я буду лучше обращаться со своей женой.

Стивен закрыл за ним дверь и попросил Бога благословить брак Юнис и Пола и защитить их. Потом он уселся за чертежную доску и принялся готовиться к предстоящим работам.

* * *

Пол много часов просидел над своей исповедью, записывая все, что хотел сказать, снова и снова перечитывая, чтобы ничего не упустить. Когда же наступило утро воскресенья, он был без сил.

Пол молился на коленях целый час, потом принял душ. Когда он брился, руки дрожали. Он порезался. Если так пойдет и дальше, он перережет себе горло. Пол умылся, протер ранку антисептиком и оделся. Галстук казался ему петлей на шее.

Когда он вышел из своего кабинета, дом безмолвствовал. Дверь их с Юнис спальни была закрыта. И дверь комнаты для гостей тоже. Зато дверь Тимоти была открыта, но его в комнате не было. Пол понимал, что не имеет права ожидать от своих родных, что они пойдут в церковь вместе с ним, особенно сегодня.

Он приехал в Центр новой жизни за час до начала богослужения и один. Аккуратно сложил свои листочки в папку. Он хотел подготовиться. На этот раз все должно быть сделано как нужно.

Церковь была не заперта, хористы репетировали. Они замечательно пели, но слова их песни никак не согласовывались с тем посланием, что в это утро собирался передать своим прихожанам Пол, ничего в них не было о крови Иисуса Христа, Который спас их от вечного осуждения.

Пол отправился в свой пасторский кабинет. В последний раз он был здесь в тот день, когда Юнис застала его с Шилой Атертон. Его щеки горели, когда он поправлял подушки на диване, ставил стул на место и усаживался за свой стол. Он удалил номер Шилы из списка быстрого дозвона. Затем достал из ящика фотографию Юнис и снова поставил на стол. Пол задумался о Господе в Гефсиманском саду, когда Он обливался кровавым потом, потому что знал, что Ему предстоит.

Пол заплакал.

Помоги мне, Господи, все сделать правильно. Хоть один раз не отступить от истины. О, Господи, Ты видел, как я брожу впотьмах. Ты видел, как я вел этих людей ложным путем. Ты был свидетелем всех моих грехов. Я был слишком занят, стремясь к успеху в этом мире, и не заметил, что сбиваюсь с пути истинного. Я грешил против Тебя, и только против Тебя, а через эти грехи нанес огромный ущерб окружающим.

На парковку начали стекаться машины. Служители раздавали программки на входе. Пол слышал шум голосов. На этот раз он не дал названия своей проповеди.

Потом стало тише. Наверное, люди рассаживались по скамьям. Заиграла музыка, успокаивающая, приятная. Смесь разных песен.

И ни одного гимна среди них. Он непроизвольно сжался, когда вспомнил, как говорил Юнис, что она больше не будет заниматься музыкальным сопровождением, потому что она посмела спеть песню об очищающей крови Христа.

Он в последний раз глянул в свои записи, сунул их в Библию и вышел. С каждым шагом сердце его билось все сильнее. Сосало под ложечкой. Ладони вспотели. Он прошел в коридор и оказался в маленьком холле. Очень похоже на театральное фойе, подумал Пол. Хор пел.

— Вот вы где! — Один из его помощников подошел к нему с нервным смешком. — Я уже начал подумывать, не пора ли бежать наверх за какой‑нибудь старой проповедью.

Джон Дирман встретил его у бокового выхода на сцену и пожал руку:

— Я буду молиться за вас, брат.

Все было приготовлено для его выступления. Аудитория ждала его. Пришло время главного исполнителя, пора ему выйти на сцену и ошеломить зрителей.

И куда бы Пол ни посмотрел, он сталкивался с результатами того, что творил четырнадцать лет. Община аплодировала певцам, одетым в красный атлас с белой окантовкой, они выстроились ровными рядами.

— Рад, что вы вернулись, пастор Пол, — раздавались голоса, когда он проходил мимо.

А один сказал:

— Как же мы без вас скучали в прошлое воскресенье. Приглашенный оратор — это совсем не то!

Пол поднялся на сцену и положил Библию на кафедру. Он раскрыл книгу и достал свои листочки, разложив так, чтобы можно было посматривать. Предстояла самая важная в его жизни проповедь. Он не хотел ее испортить.

Вдруг наступила полнейшая тишина, у Пола мурашки поползли по спине. Он поднял глаза и увидел море людских лиц.

В переднем ряду, низко склонив голову, сидела Юнис. Справа от нее находился Тимоти, он смотрел на отца так, как, наверное, когда‑то сам Пол смотрел на своего отца. Мать сидела слева от Юнис, лицо ее было бесстрастным. Уж не готовится ли она к новому разочарованию?

Пол просматривал рад за рядом и видел всех тех людей, которые приходили слушать его из года в год. Именно его, а не проповедь. Приходили, чтобы развлечься, а не просветиться.

Пол удивился, заметив в восьмом ряду Риту. Она прижимала сцепленные руки к груди. Предлагала прощение и дружбу. У Пола к горлу подступил ком.

В открытых дверях появились двое. Сэмюель Мейсон, тяжело опираясь на свою трость, прошел на заднюю скамью и сел, оставив место для второго — Стивена Декера.

Пол слышал легкий гул толпы. Всех изумила затянувшаяся пауза. Люди привыкли, что он энергично выходил на сцену и громко возвещал: «Доброе утро!» Собравшиеся переглядывались и перешептывались. Несколько человек молились.

Станет ли он снова стараться угодить толпе? Или же обратится к Богу? Чем он будет руководствоваться: страхом или верой? Все эти вопросы разом обрушились на него. Страх заставил его заботиться только о собственных интересах. Страх же заставил пойти по тому пути, который уготовил для него его отец: по пути, ведущему к престижу, славе, процветанию, — по пути гордыни и гибели.

Чем все это могло закончиться? К чему могли привести его полуправда, полумеры? А что если развернуться и пойти в другом направлении?

Пол не стал заглядывать в свой конспект. Он был ему не нужен. Ему был нужен Иисус. Он помолился про себя, чтобы Господь подсказал ему верные слова, а потом начал:

— Я подал прошение об отставке. Я сам решил отказаться от своего поста в церкви. — Он видел их лица, слышал гул голосов. — Я вынужден это сделать, потому что согрешил перед Господом.