Звуки Шофара - Франсин Риверс

На войну?

— Я знаю, Америка не всегда поступает правильно, но у нас есть свобода слова и вероисповедания, наше общество основано на христианских принципах. Возможно, Господь милостив к нам именно поэтому. Как только где‑то случается беда, американцы первыми приходят на помощь. Господь даровал нам процветание, и мы стараемся помогать другим. И не всегда по политическим мотивам или из‑за нефти. Может быть, только наша доброта к другим народам удерживает Господа от того, чтобы наказать нас за содеянное нами зло.

Тимоти поднялся и заходил по комнате.

— Ты должен знать, папа. Очень многие молодые люди моего возраста понятия не имеют, кто такой Иисус Христос. Мой сосед в общежитии как раз тому пример. Он вырос, считая, что Рождество — это только Санта–Клаус, подарки под елкой и январские каникулы. Он ни разу не был в церкви, пока я его не сводил. В шестидесятые Господь был изгнан из школ, и в результате выросло целое поколение, которое не слышало Благой вести. И где же лучше распространять знания, как не среди тех, кто идет воевать за свою страну?

Помоги ему, Господи.

— Тебе не дадут проповедовать в морской пехоте, сын. Ты не станешь капелланом. Ты превратишься в марионетку с оружием в руках.

— Я не имею в виду проповедь. Я буду просто говорить о своей вере, если мне представится такая возможность. — Он криво усмехнулся. — Я попросился в Военный институт иностранных языков. Один преподаватель в старших классах говорил, что у меня есть способности.

Молодо–зелено. А может быть, вера самого Пола слишком слаба? Он никогда не предполагал, что Господь станет действовать через девятнадцатилетнего юношу в зоне военного конфликта. А не станет ли его сын пушечным мясом?

— Ты уже подписал бумаги? — Может, еще не поздно отступить.

— Да. Я дал подписку явиться через две недели. У меня будет еще неделя, а потом я отправляюсь на призывной пункт в Лос–Анджелесе. Я хотел, чтобы все было уже сделано, перед тем как я сообщу тебе и маме. По очевидным причинам.

Отговорить его теперь не представлялось возможным. Следующей остановкой сына будет учебный лагерь для новобранцев. Потом спецподготовка и строевая.

О, Господи, в течение девятнадцати лет у меня было столько возможностей повлиять на своего сына, а я их не использовал. А теперь Тим может исчезнуть навсегда.

— Подобные войны выигрываются не только с помощью оружия, папа, но и с помощью истины Слова Божьего. И где лучше нести свет истины, как не в рядах солдат? Возможно, я даже смогу благовествовать тем, которые проглотили лживые заверения, будто в награду за убийства людей они получат на небесах семьдесят девственниц! — Военный миссионер? Есть ли такое понятие? — Ты во мне разочаровался? Ты считаешь, что я поступил глупо?

Пол понял, что его молчание было понято превратно. Неудивительно, учитывая их отношения в последние годы. Пол знал, что был плохим отцом. Несмотря на все свои добрые намерения, он все‑таки повторял своего отца очень во многом. Неоправданно высокие требования. Приступы многословия, сменяемые длительными периодами молчания. Неужели Тимоти жаждет его признания и одобрения так же, как он сам — от своего отца?

Пол хотел лучше разобраться в собственных чувствах, прежде чем станет слишком поздно.

— Нет, я горжусь тобой, у тебя есть собственные убеждения. Если кто и совершил глупость, так это я, избегавший годами своего сына. А теперь у нас осталось слишком мало времени. — Его голос задрожал. Неделя. Семь дней. После всех лет, прошедших впустую.

— Ты это так говоришь, словно я иду на верную смерть.

У Пола защипало глаза.

— Надеюсь, нет.

Тимоти улыбнулся:

— Все хорошо, папа. Что бы ни произошло, со мной все будет в порядке. И сейчас мы вовсе не прощаемся навсегда.

Пол не захотел терять последнюю возможность.

— Не станешь возражать, если мы с матерью приедем и проведем оставшееся время с тобой?

Тимоти вроде бы был доволен.

— Конечно. Я буду рад. — Он поднялся. — Я хотел заехать к Сэмюелю. Хочу, чтобы он узнал о моем решении от меня, а не от кого‑то другого. И еще я надеюсь, он согласится присмотреть за машиной до моего возвращения.

— Если он не сможет, это сделаем мы.

— Спасибо. — Тим достал из кармана ключи. В дверях он остановился и обеспокоенно посмотрел на отца: — Думаешь, мы сможем уговорить маму не плакать всю неделю?

— Я постараюсь, сынок. Но обещать не могу. — Он и сам был готов расплакаться.

Входная дверь открылась и закрылась. Пол услышал, как заводится мотор «де сото».

Бедная Юнис. Что она должна чувствовать? Несколько дней тому назад она уличила своего мужа в измене, а сейчас вернулась домой, чтобы узнать, что ее единственный сын отправляется на войну.

В прихожую спустилась Лоис. Она едва взглянула на Пола.

— Я отправляюсь на долгую прогулку. — Она открыла дверь. — Юнис говорила, что ты читаешь проповедь в воскресенье.

—Да.

Она плотно закрыла за собой дверь.

Он и не ожидал, будто она поверит, что он вдруг в одночасье изменился. Ей, видимо, доводилось выслушивать пустые обещания от отца.

Пол прошел через прихожую и открыл дверь в комнату для гостей. Чемодан матери стоял на кровати, на которой он спал. Он закрыл чемодан и переставил его на диван, потом поменял на кровати белье, взял несколько нужных ему вещей, которые понадобятся в кабинете. Он будет спать на диване.

Комната Тимоти была такой же, как раньше. Об этом позаботилась Юнис. Она всегда надеялась, что однажды сын вернется. А сейчас Пол понял, Тимоти сделал бы это только при условии, что отец сам его позовет. Пол закрыл лицо руками. Сколько же боли он причинил своей жене за эти годы! Она сносила его безразличие и терпела его нападки. Она даже пожертвовала сыном. И в конце концов супружеская измена стала ее терновым венцом.

Дверь в спальню была закрыта.

— Юнис? Можно войти?

— Не заперто.

Она сидела в своем кресле у окна, где обычно читала, шторы были раздвинуты, и солнечный свет пробивался сквозь тюль. Она была похожа на ангела даже с распухшими от слез глазами.

— С тобой все в порядке?

Она не смотрела на него.

— Я только что позвонила Сэмюелю, сказала, что не смогу заехать к нему сегодня.

— Туда как раз отправился Тим.

— Я видела. — Ее голос дрожал.

Пол вошел в комнату и засунул руки в карманы.

— Как ты себя чувствуешь?

— Словно по мне проехался грузовик. Дважды.

И в первом случае Пол сам был виноват в этом.

— Мне очень жаль. — Интересно, задает ли она себе те же вопросы, что и он? — Как считаешь, Тим так поступил, чтобы привлечь мое внимание?