Дом правительства. Сага о русской революции - Юрий Слезкин

Одной из первых строек пятилетки стал московский дом для ее руководителей. Главный архитектор Дома правительства, Борис Иофан, жил в большой квартире на верхнем этаже двадцать первого подъезда с женой Ольгой и ее двумя детьми от предыдущего брака. Ольга и Борис познакомились в Италии, где оба состояли в Коммунистической партии. Ольга родилась в семье герцога Фабрицио Сассо-Руффо и княжны Натальи Мещерской. Ее первым мужем был кавалерийский офицер, Борис Огарев. Из окна квартиры Иофана открывался вид на его следующий проект и кульминацию истории архитектуры – Дворец Советов.

Начальником строительства Дворца Советов был Василий Михайлов, бывший брошюровщик в типографии Сытина, один из руководителей московского восстания, председатель городского совета профсоюзов в первые месяцы строительства Дома, борец с мухами в рабочих столовых, член правой оппозиции, заместитель начальника строительства Днепрогэса и один из прототипов большевистского Моисея в «Энергии» Гладкова. Переведенный в Москву на работу, которая, по словам его дочери Маргариты, его пугала, он въехал в квартиру 52 с двумя дочерьми от предыдущего брака, женой Надеждой Ушаковой (старой большевичкой и дочерью профессора Тимирязевской академии), двухлетней Маргаритой и дочерью Надежды от брака с советским агентом в Германии Иоганном Кульманом[876].

Василий Михайлов

Строительством Москвы заведовал Никита Хрущев, который прервал продвижение по партийной лестнице на Украине ради учебы в Промышленной академии, где ему посчастливилось познакомился с Надеждой Аллилуевой и поучаствовать в разгроме правой оппозиции. Через три года после переезда в столицу он возглавил Московский горком (de facto в январе 1932 года при Кагановиче, официально в январе 1934-го). В его обязанности входило строительство новой Москвы и ее идеализированной подземной копии. Московское метро создавалось как зеркальное отражение творения Петра: в равной мере прагматичное и парадное, оно росло из болота в преисподнюю. Согласно воспоминаниям Хрущева, строительные работы велись «в условиях московских грунтов, часто плавунных, очень насыщенных водой». Сам Хрущев проводил 80 % времени под землей: «И на работу в горком, и с работы ходил через шахты метро». Его наземным домом была пятикомнатная квартира в Доме правительства (кв. 206), где он жил с родителями, двумя детьми от предыдущего брака, женой Ниной Петровной Кухарчук и их тремя детьми (Радой, рожденной в Киеве в 1929 году, и Сергеем и Еленой, рожденными в Москве в 1935-м и 1937-м)[877].

Одним из прототипов метро стал Мавзолей Ленина (станции «первой очереди» имитировали его сочетание скромного входа с гранитно-мраморным подземельем). 31 декабря 1925 года хранители тела Ленина, Борис Збарский и Владимир Воробьев, написали в Комиссию по увековечению памяти письмо с просьбой заменить временный мавзолей на вечный. «Дальнейшее хранение во временном Мавзолее недопустимо. – писали они. – Выявлены грибки на материи, на обивке стен, знамени Парижской коммуны и даже на одежде, на руке, за правым ухом, на лбу. Дезинфекция всего помещения невозможна». Каменный мавзолей был построен одновременно с другими элементами фундамента социализма – и так же быстро. Строительство началось весной 1929 года и завершилось в октябре 1930-го, к тринадцатой годовщине революции. На следующий год Збарский въехал в квартиру 26 с сыном Ильей, новой женой Евгенией и новорожденным сыном Львом-Феликсом. В 1934 году, через десять лет после бальзамирования, специальная правительственная комиссия заключила, что «задачу сохранения на продолжительное время тела Владимира Ильича Ленина надо считать блестяще разрешенной… Комиссия считает необходимым подчеркнуть, что результаты сохранения тела В. И. Ленина представляют собой научное достижение мирового значения, не имеющее прецедентов в истории». Тогда же двадцатидвухлетний Илья Збарский, недавно окончивший МГУ, стал ассистентом отца. «Меня захватывала мистика священнодействия жрецов, – писал он. – Слово «парасхит» особенно завораживало, в нем было что-то мистическое и колдовское». («Парасхитами» называли касту египетских жрецов, которые «жили изолированно от общества в особых кварталах города» и «производили разрезы, рассекая грудную и брюшную полости на левой стороне тела».) «На первых порах я мнил себя парасхитом и сравнивал нашу небольшую группу со священнодействующими египетскими жрецами. Я даже помышлял написать своего рода роман под названием «Парасхиты», где главными действующими лицами, под вымышленными именами, должны были быть Воробьев и мой отец». Но вскоре работа над телом Ленина стала «обычной и рутинной»:

* * *

Химикаты, использовавшиеся для сохранения тела Ленина (а также для лечения больных, удобрения почвы, истребления вредителей и переработки горючего), должны были производиться в Советском Союзе. Одной из главных строек пятилетки (и одним из любимых «детей» Осинского) был химический комбинат в Березниках, на Северном Урале, недалеко от поместья Зинаиды Морозовой, где Збарский изобрел новый метод очистки медицинского хлороформа (а Илья наблюдал, как Пастернак ухаживает за его матерью). Основанный в 1929 году на левом берегу Камы рядом со старыми солеварнями и известный как «город света», БКХ стал чудесной реализацией «Соти» Леонида Леонова, написанной до окончания строительства. Согласно отчету комиссии по проверке места для постройки: «Низкий, заболоченный берег ежегодно затоплялся в большей части вешними водами Камы. Решить эту проблему можно было двумя способами: построить защитную дамбу и отсыпать территорию привозным грунтом на высоту от двух до четырех метров, а также обеспечить устройство особых фундаментов, способных сохранить устойчивость зданий на болотистой почве и слабом насыпном грунте»[879].