История христианской церкви. Том 3. Никейское и посленикейское христианство. 311 - 590 года по Рождество Христово - Филипп Шафф

Количество таинств в течение долгого времени оставалось неопределенным, хотя отцы церкви данного периода считали крещение и вечерю Господню либо единственными таинствами, либо самыми важными из них.

Августин в целом считал превосходством Нового Завета над Ветхим то, что количество таинств уменьшилось, а их значение увеличилось[963]; он называет крещение и вечерю Господню (ссылаясь на воду и кровь, которые вытекли из бока Господа) истинными или главными таинствами, на которых основана Церковь[964]. Но в более широкое понятие таинств он вводит и другие таинственные и священные обычаи, которые рекомендуются в Писании[965], а именно: конфирмацию[966], брак[967] и священство[968]. Итак, он уже некоторым образом признает пять христианских таинств, к которым Римская церковь с тех пор прибавила покаяние и елеосвящение.

Кирилл Иерусалимский в своем «Тайноводственном катехизисе» и Амвросий Медиоланский в шести книгах De Sacramentis, которые ему приписываются, упоминают только о трех таинствах: крещении, конфирмации и вечере Господней; Григорий Нисский также упоминает три таинства, но на место конфирмации ставит священство. В Восточной церкви таинство конфирмации, или миропомазания, имело меньшее значение и составляло часть таинства крещения, в Западной же церкви оно постепенно превратилось в независимое таинство.

Неизвестный греческий автор трудов Псевдо–Дионисия в VI веке перечисляет шесть таинств (μυστηρια)[969]: 1) крещение или оглашение; 2) евхаристия или причастие; 3) конфирмация или миропомазание; 4) рукоположение священников; 5) пострижение монахов; 6) елеосвящение. Отсутствуют брак и покаяние; вместо них появляется пострижение монахов, которое позже было исключено из числа таинств.

В Северо–африканской, Миланской и Галликанской церквях омовение ног в течение долгого времени было отдельным таинством[970]. Амвросий защищает это таинство, выступая против Римской церкви, и даже объявляет его таким же обязательным, как крещение, ибо оно было учреждено Христом и избавляет людей от первородного греха, как крещение — от реальных прегрешений. Хотя его мнение вполне обосновано, оно, однако, не стало общепринятым.

Неопределенность в плане количества таинств сохранялась до XI века[971]. Но церковь начиная с V века на Востоке и на Западе склонна была молчаливо признавать семь таинств в связи с мистическим священным значением данного числа. Греческая и Римская церковь согласны в данном отношении, и с этим согласны даже несториане и монофизиты, отколовшиеся от Греческой церкви в V веке[972].

На Западе количество таинств, равное семи, впервые было установлено, как обычно предполагается, епископом Отто Бамбергским (1124), а в более точном виде — Петром Ломбардским (ум. в 1164) в Magister Sententiarum. Рационально и риторически это количество оправдывают Фома Аквинский и другие схоласты (а в недавнее время — Мелер) на основании семи основных религиозных потребностей человеческой жизни и человеческого общества[973], и в конце концов его публично санкционировал собор во Флоренции в 1439 г. с согласия Греческой церкви, а на Трентском соборе была провозглашена анафема на всех, кто думает иначе[974]. Реформация в этом вопросе, как и в остальных, обратилась к Новому Завету. Она признала за собственно таинства только крещение и вечерю Господню, как учрежденные и заповеданные Самим Христом, полностью отвергла елеосвящение (сначала и конфирмацию), покаяние объявила событием внутренней жизни, а конфирмацию, брак и священство отнесла к более общим священным обычаям, которые в большей или меньшей степени являются таинствами, но никоим образом не равнозначны крещению и вечере Господней[975].