Призрачный рай - Mila Moon

стоит зацикливаться и ждать, что он вдруг упадет на колени в слезных речах. Смешно. Для Габриэля это не такая большая новость, мое признание, что значит одно: перестать теплить надежду. Она еще есть — слабая, но пульсирует, заставляет верить в неисполнимое и нереальное чудо. Не знаю, когда надежда перестанет сражаться, и придет безразличие. Наступит ли когда-то день, когда мне будет глубоко плевать на Габриэля Лавлеса? Даже сейчас смотрю на него и вспоминаю, как один человек может возвысить и отправить испытать все круги Ада.

— В прошлый раз мне и правда было очень хреново, — размыто отвечает он. — Поэтому завтра все будет нормально.

— Сухой закон? — ехидничаю, подбирая под себя ноги и отвлекаясь от невеселых дум.

— Ага, типа того, — хмыкает в ответ музыкант, не отводя завораживающего взгляда.

— Ты сказал завтра, — задумчиво произношу, и за спиной раздаются раскаты грома.

— Да, утром заеду за тобой, поэтому собери все необходимое.

— Мы куда-то поедем?

— За город, — объясняет Габриэль и мельком улыбается. Стеклянный дом. В прошлый раз вышло очень насыщенное… путешествие. Я ищу подвох и неуверенно смотрю в сторону, размышляя. Фотосессия нужна, но вдруг что-то пойдет снова не так? Вдруг он что-то задумал? В его присутствии я по-прежнему чувствую себя как на иголках и могу попасть в капкан. А еще чертово признание…

Неожиданная молния, от которой будто стекла и кожа вибрируют, врывается в квартиру, и я испуганно вскрикиваю. Что-то отчетливо звякает, и под кожей молниеносно распространяется жар. Кольцо приземлилось очень удачно — к ногам Лавлеса. Моя идиотская невезучесть и происки богини Аты. А еще проснувшаяся трусость и кривые руки. Габриэль медленно наклоняется и поднимает на меня немного удивленные глаза, пока я сохраняю отрешенное выражение.

— Ты его носишь?

— Иногда, — тихо говорю и твердо добавляю, не отрывая взгляда: — Напоминаю себе, что все проходит.

Тень улыбки касается его губ, когда парень кладет кольцо на стол и проводит указательным пальцем по гравировке.

— Так и есть, Ливия, — хриплый голос становится еще ниже, но я не успеваю за его сменой эмоций, потому что Лавлес резко встает и бросает: — Заеду за тобой завтра в девять. Не проспи, Осборн.

— Просплю, — фыркаю в ответ и слышу лишь смешок, затем дверь закрывается, и я остаюсь наедине со своим удивлением.

Ну и как прикажите понимать этот столь неожиданный визит? Мы нормально разговаривали, что только больше заставляет сомневаться в искренность его намерений, после предыдущих стычек. Из груди вырывается тяжелый вздох, когда я проматываю наш диалог. Да, судьба действительно измывается, пока я ломаю голову над завтрашними съемками. Хлопаю несколько раз ладонями по ногам, собирая разбежавшиеся хаотичные мысли. Завтра будет новый день, нечего сегодня загружать мозг ерундой.

Утром организм пробуждается ни свет, ни заря — в шесть. Лежу несколько минут, таращась в потолок, и зеваю. Думала, не видать мне сна из-за предстоящей фотосессии, на деле же — включила фильм и уснула, как сурок.

Завариваю кофе и выхожу на балкон, облокачиваясь о перила. Небо чистое-чистое после дождя, и виднеются очертания растворяющейся в голубизне луны. Никогда не бегала по утрам, но сейчас вдруг накатывает желание размять мышцы. Поэтому надеваю спортивный костюм, вставляю наушники в уши, включая ритмичную музыку, и отправляюсь по еще пустующим улочкам Брентвуда.

Надолго меня не хватает, чего следовало ожидать — никакой выносливости. «Как сказал Лавлес», — ерничает подсознание и хихикает. В итоге, плетусь на квартиру Элои, покупая свежую выпечку в небольшом магазинчике. Чем ближе стрелка часов подбирается к цифре «девять», тем больше охватывает непонятное волнение. Я снова собираю сумку с мыслями, правильно ли поступила, что согласилась ехать в стеклянный дом, где в прошлый раз мы очень сблизились, как мне показалось. Только показалось… Но я обязана выполнить работу, поэтому даже рада, что в Лавлесе проснулись остатки совести или то, что ее отдаленно напоминает.

Он приезжает раньше и присылает сообщение, чтобы я выходила.

— Привет, — забираюсь в машину и вижу в ответ дружелюбную улыбку. Габриэль в настроении, но я отношусь подозрительно к его внезапному преображению из мудака в обычного парня. Слишком странно, надо держать ухо в остро, потому что с Лавлесом нельзя расслабляться.

— Привет, Ливия, — кошусь в его сторону. Светлые волосы в беспорядке, хотя это только придает гитаристу баллов, на лице солнцезащитные очки. Сегодня он надел легкую кремовую рубашку с какими-то символами, которая расстёгнута на пару пуговиц, и черные джинсовые бриджи. Выглядит рокер слишком притягательно… Поэтому усмиряю любопытство и смотрю на вид за окном, ловя потоки воздуха. «Лучше на пальмы, чем на него».

— Почему нельзя повторить съемки в Пасифик-Пэлисейдс? — спрашиваю, когда авто выезжает на прибрежную трассу СА-1, правда в этот раз за нами нет погони и слежки ненормальных папарацци.

— Давно не был в том доме, почему бы и нет, — отвечает парень обычным тоном, следя за дорогой.

— Мы ведь не на целый день?

— Как хочешь, Ливия, — чувствую на лице его взгляд, но не поворачиваюсь.

— Закончим работу и вернемся, — отрешенно произношу, разглядывая мелькающие пейзажи. Габриэль молчит, и тишину разбавляет только льющаяся музыка из динамиков. Он закуривает, неспешно стряхивая пепел и смакуя каждую затяжку, будто вдыхает не ядовитый никотин. Меня распирает раздражение, когда я озабоченно посматриваю на его губы, из которых вырывается клубками сизый дым.

— «Курение вызывает рак легких», — цитирую надпись на каждой пачке и слышу хриплый смех. Ну да, смертельная болезнь — это ведь так смешно!

— Мои легкие давно сгнили, Ливия, — Габриэль расслабленно держит одной рукой руль, вторая покоится на открытом окне. — Не переживай, я сдохну точно не от сраных сигарет.

— От цирроза печени? — едко подмечаю. — Из-за такого образа жизни можно быстро скопытиться.

Парень криво улыбается и выбрасывает окурок.

— Он меня вполне устраивает. Какая разница от чего, все равно мы сдохнем рано или поздно — один хер. Кто-то выбирает правильный образ жизни — его право, а мне терять нечего, я давно живу не по правилам, харкая на принципы, — наблюдаю, как он закидывает в рот жвачку, и хмурюсь: такой ответ мне не по душе, но я молчу. — Оззи Осборн был хроническим алкоголиком с восемнадцати лет, выпивая в день по три-четыре бутылки водяры или коньяка; Фредди Меркьюри сдох от СПИДа, и весь мир знал о его нетрадиционной ориентации; Курт Кобейн страдал тяжелой героиновой зависимостью несколько лет; Джимми Хендрикс и Джим Моррисон так же злоупотребляли наркотиками и алкоголем, Джим Моррисон вообще сидел на ЛСД и психотропных препаратах…

— Зачем ты их перечисляешь? — с недоумением спрашиваю, перебивая. — Ты считаешь, что путь к