Путешествие вокруг света на корабле «Бигль» - Чарльз Роберт Дарвин

Весьма любопытна переписка по этому вопросу между английским правительством и властями Вандименовой Земли. Несмотря на то что в стычках, продолжавшихся с перерывами в течение нескольких лет, было убито и взято в плен множество туземцев, они, по-видимому, никак не могли проникнуться сознанием превосходства наших сил; но в 1830 г. на острове было введено военное положение, а всему населению было приказано содействовать попытке одним ударом захватить всю местную расу. Был принят план, очень сходный с тем, как проводятся большие охотничьи состязания в Индии; войска выстроили шеренгой поперек всего острова, предполагая загнать туземцев в «мешок» на Тасманов полуостров.

Попытка провалилась: туземцы, взяв на привязь своих собак, в одну из ночей прокрались через линию войск. В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание изощренность их чувств и обычный способ красться ползком за дикими животными. Меня уверяли, что они могут спрятаться чуть ли не на голой земле, и притом таким образом, что в это трудно поверить, пока не увидишь своими глазами: их смуглые тела легко принять за те обгорелые пни, что разбросаны по всей стране. Мне рассказывали об одном состязании между группой англичан и туземцем, который стоял весь на виду, на склоне обнаженного холма; стоило англичанам закрыть на какую-нибудь минутку глаза, как он приседал на корточки, и те уже ни за что не могли отличить его от окружающих пней.

Но вернемся к «охотничьему состязанию»; туземцы поняли, как ведется война, и страшно встревожились, так как сразу осознали всю силу и многочисленность белых. Через некоторое время явились 13 человек из двух племен: поняв свою беззащитность, они с отчаяния сдались в плен. Затем благодаря бесстрашным усилиям м-ра Робинсона, энергичного и благожелательно настроенного человека, который отважился лично посетить наиболее враждебных туземцев, все остальные согласились поступить подобным же образом.

Тогда их выселили на один остров, снабдив пищей и одеждой. Граф Стржелецкий говорит[333], что «во время их высылки в 1835 г. число туземцев достигало 210 человек. В 1842 г., т. е. через 7 лет, их насчитывалось только 54 человека, и в то время как во внутренних областях Нового Южного Уэльса каждое семейство, не зараженное общением с белыми, изобилует детьми, семьи, живущие на острове Флиндерса, за 8 лет произвели всего 14 человек потомства!»

«Бигль» пробыл здесь 10 дней, и за это время я совершил несколько приятных маленьких экскурсий преимущественно с целью обследования геологического строения ближайших окрестностей. Наибольший интерес представляли, во-первых, некоторые содержащие окаменелости пласты, относящиеся к девонскому или каменноугольному периоду; во-вторых, доказательства недавнего небольшого поднятия суши; наконец, обособленное поверхностное включение желтоватого известняка – травертина[334], содержащего многочисленные отпечатки листьев деревьев, а также наземных моллюсков, ныне не существующих. Нет ничего невероятного в том, что этот маленький карьер заключает в себе единственный сохранившийся памятник растительности, покрывавшей Вандименову Землю в одну из былых эпох.

Климат здесь более влажный, чем в Новом Южном Уэльсе, а потому земля плодороднее. Земледелие процветает; обработанные поля имеют хороший вид, а огороды и сады изобилуют буйно разрастающимися овощами и фруктовыми деревьями. Некоторые фермы, расположенные в уединенных местах, выглядели очень привлекательно. Растительность своим общим видом сходна с австралийской, но, может быть, она несколько зеленее и веселее, а пастбищная трава между деревьями несколько обильнее.

Однажды я предпринял длительную прогулку по тому берегу бухты, который расположен напротив города; бухту я пересек на одном из двух пароходов, постоянно курсирующих туда и обратно. Механизм одного из судов был целиком изготовлен в этой колонии, которая с самого своего основания насчитывала тогда всего 33 года! В другой день я поднялся на гору Веллингтон; я взял с собой проводника, потому что первая моя попытка окончилась неудачей – до того густ был лес. Проводник наш, впрочем, оказался бестолковым малым и повел нас к южному, сырому склону горы, покрытому очень пышной растительностью; подъем там из-за множества гнилых древесных стволов был почти так же труден, как подъем на гору на Огненной Земле или на Чилоэ.

Чтобы добраться до вершины, пришлось упорно карабкаться пять с половиной часов. Во многих местах эвкалипты достигали громадных размеров, образуя великолепный лес. В некоторых самых глубоких лощинах необыкновенно разрослись древовидные папоротники; я видел один, достигавший по крайней мере 20 футов в вышину до основания листьев, а в обхвате имел ровно 6 футов. Листья, образуя нечто вроде изящнейших зонтиков, давали густую тень, подобную мраку первого часа ночи. Вершина горы широка, плоска и сложена громадными угловатыми массивами обнаженной зеленокаменной породы.

Она поднимается на 3100 футов над уровнем моря. Стояла великолепная ясная погода, и мы насладились обширнейшим видом: к северу страна, казалось, состояла из одних только покрытых лесом гор примерно такой же высоты, что и та, на которой мы стояли, и с такими же мягкими очертаниями; к югу отчетливо, словно на карте, рисовалась изрезанная береговая линия, образующая множество заливов со сложными контурами. Пробыв на вершине несколько часов, мы спустились по более удобному пути, но на «Бигль» попали только в 8 часов, в самом конце утомительного дня.

7 февраля. «Бигль» отплыл из Тасмании и 6-го числа следующего месяца прибыл в залив Короля Георга, расположенный близ юго-западного угла Австралии. Мы провели там 8 дней, и за все время нашего путешествия нам ни разу не было так скучно. Страна, если смотреть на нее с некоторого возвышения, представляется лесистой равниной, на которой там и сям выступают округленные и частично обнаженные гранитные холмы.

Однажды я с группой товарищей вышел в надежде увидеть охоту на кенгуру и проделал пешком немало миль по стране. Почва повсюду была песчаная и очень бедная; она была покрыта либо грубой растительностью в виде резких низких кустарников и жесткой травы, либо лесом низкорослых деревьев. Весь ландшафт напоминал высокую песчаниковую платформу в Голубых горах; впрочем, казуарина (дерево, немного похожее на сосну) встречается здесь в большом количестве, а число эвкалиптов, пожалуй, меньше.

На открытых местах росло много травяных деревьев; растения эти по виду своему имеют какое-то сходство с пальмами, только их не венчает великолепная крона: они могут похвастать всего только пучком очень грубых травовидных листьев[335]. Издали ярко-зеленый в общем, цвет кустарника и других растений, казалось бы, обещал плодородие. Однако довольно было одной-единственной прогулки, чтобы рассеять подобную иллюзию, и, я думаю, никто на моем месте не пожелал бы когда-нибудь снова бродить по такой неприветливой местности.