Убийца Войн - Брендон Сандерсон

Покончив со сборами, она вышла.

* * *

Плачущая богиня – редкое зрелище для Жаворонка.

– Это полная неожиданность, – сокрушалась Рдянка, не заботясь о струившихся по щекам слезах. – У меня было все под контролем!

Темница под дворцом Бога-короля представляла собой тесную камеру. У стен стояли клетки, где впору держать животных. Они были достаточно велики, чтобы поместился и бог. Жаворонок не знал, случайно ли это.

В соседней клетке Рдянка шмыгнула носом.

– Я думала, что жрецы Бога-короля на моей стороне. Мы действовали вместе.

«Не скажи», – подумал Жаворонок, глядя на стайку жрецов, встревоженно переговаривавшихся в стороне. Лларимара также заперли в отдельной клетке по соседству с Жаворонком – жрец сидел с опущенной головой.

Жаворонок перевел взгляд на Рдянку.

– И давно? – спросил он. – Сколько времени ты с ними сотрудничала?

– С самого начала. Мне поручили выведать кодовые слова. Мы вместе разрабатывали план!

– Почему же тебя схватили?

Она покачала головой, глядя в пол:

– Они заявили, что я не выполнила условия и многое скрыла.

– Это правда?

Рдянка со слезами на глазах отвернулась. Было очень странно видеть ее в клетке. Красивая, божественно сложенная женщина сидит в тонкой шелковой рубашке на полу, за решеткой. И плачет.

«Надо выбираться», – решил Жаворонок.

Не обращая внимания на боль в бедре, он подполз к прутьям, которые отделяли его от клетки Лларимара.

– Шныра! – прошипел он. – Шныра!

Лларимар поднял глаза. У него был измученный вид.

– Чем отмыкают замки? – спросил Жаворонок.

– Что? – моргнул тот.

– Мне нужно знать, чем отмыкают замки, – показал Жаворонок. – Может быть, я умею. Я так и не понял, почему так плохо фехтую. Но с этим обязательно справлюсь, если вспомню, чем воспользоваться.

Лларимар уставился на него.

– Возможно, я… – начал Жаворонок.

– Вы спятили? – прошептал жрец.

Он осекся.

– Вы спятили?! – взревел Лларимар, вставая. – Вы были писцом, Жаворонок! Цветами проклятым писцом! Не солдатом. Не сыщиком. Не вором. Вы служили счетоводом у местного ростовщика!

«Что?» – пронеслось в голове у Жаворонка.

– Вы были таким же идиотом, как сейчас! – орал Лларимар. – Хоть раз вы подумали, что собираетесь учинить? Нет! Шли себе вразвалочку и делали! Почему вы не в состоянии хоть иногда остановиться и спросить у себя, не полный ли вы придурок? А я вам намекал! Ответ обычно утвердительный – полный!

Потрясенный Жаворонок попятился от решетки. Лларимар. Лларимар сорвался.

– И каждый раз в беду заодно попадаю я, – сказал тот, отворачиваясь. – Ничего не изменилось. Вы становитесь богом, а я все равно оказываюсь в тюрьме!

Тучный жрец обмяк и сел на пол, хватая ртом воздух и тряся головой в откровенном негодовании. На обоих вытаращилась Рдянка. Как и жрецы.

«Они какие-то странные. В чем дело?» – подумал Жаворонок, пытаясь разобраться в мыслях и чувствах, когда жрецы подступили ближе.

– Жаворонок, – нагнулся к клетке один. – Нам нужны ваши кодовые слова.

Он фыркнул:

– Очень жаль, но я их забыл. Вы же знаете, что я слабоумный. В смысле, каким надо быть дураком, чтобы сюда залезть и с легкостью сдаться?

Он улыбнулся.

Жрец вздохнул и подал знак коллегам. Те отперли клетку Рдянки и поволокли богиню наружу. Она вопила и упиралась, и Жаворонок с улыбкой смотрел на то, как солоно им приходится. Но жрецов было шестеро, и они сумели вытащить богиню.

Затем один выхватил нож и перерезал ей горло.

Жаворонка словно ударили. Он замер с округлившимися глазами и в ужасе смотрел, как хлещет и марает красивую рубашку алая кровь.

– Нет!!! – крикнул Жаворонок и бросился на прутья, тщетно пытаясь дотянуться.

Он напряг божественные мускулы и втискивался в сталь, пока не затрясся всем телом. Без толку. Даже совершенному телу не удалось протолкнуться сквозь прутья.

– Сволочи! – заорал он. – Уроды, проклятые цветами!

Он принялся колотить по решетке. Глаза Рдянки тускнели.

А потом и ее биохрома померкла. Так гаснет костер, уменьшаясь до огонька свечки. Пыхнула – и все.

– Нет… – выдавил Жаворонок. Он медленно опустился на колени и оцепенел.

Жрец посмотрел на него:

– Вот вы о ней и позаботились. Жаль, что нам пришлось так поступить. – Он с мрачным видом присел рядышком. – Но мы, Жаворонок, решили ее убить, чтобы вы поняли: шутки кончились. Мне известна ваша репутация, и я знаю, что вы привыкли относиться ко всему легкомысленно. Во многих случаях это прекрасное качество. Сейчас же вам следует осознать, насколько опасно положение. Мы показали, что будем убивать. Если вы не выполните наше требование, умрут и другие.

– Гад… – прошептал Жаворонок.

– Мне нужны ваши кодовые слова, – повторил жрец. – Это важно. Важнее, чем вы способны понять.

– Попробуйте выбить их из меня, – прорычал Жаворонок, чувствуя, что потрясение сменяется яростью.

– Нет, – покачал тот головой. – Нам все это, вообще-то, в новинку. Мы плохо разбираемся в пытках, и на то, чтобы вас разговорить, уйдет слишком много времени. Зато у нас под рукой есть те, кто в них очень искусен. Никогда не платите наемнику, пока не выполнит заказ.

Жрец подал знак, и остальные, бросив тело Рдянки на полу, направились к клетке Лларимара.

– Нет! – крикнул бог.

– Мы не шутим, Жаворонок. Ни секунды. Мы знаем, как ты дрожишь за своего первосвященника. Теперь ты понимаешь, что мы убьем его, если не подчинишься.

– Зачем? – спросил Жаворонок. – В чем дело? Бог-король, которому вы служите, мог бы заставить нас, захоти он этого, оживить войска. Мы бы послушались. Зачем вам так понадобились вдруг кодовые слова?

Жрецы вытащили Лларимара из клетки и швырнули на колени. Один приставил к горлу нож.

– Красная пантера! – со всхлипом выкрикнул Жаворонок. – Вот вам слова. Прошу, оставьте его в покое.

Жрец кивнул, и Лларимара водворили обратно. Рдянку оставили лежащей ничком в крови.

– Надеюсь, вы не солгали нам, Жаворонок, – сказал главный жрец. – Мы не в игрушки играем. Будет очень печально, если выяснится, что вы еще в ползунках. – Он покачал головой. – Мы не жестоки, но занимаемся очень важным делом. Не испытывайте наше терпение.

С этими словами он удалился. Жаворонок едва заметил его уход. Он продолжал смотреть на Рдянку, пытаясь убедить себя, что ему чудится, или она притворяется, или хоть что-то изменится, и он поймет: все это лишь ловкое мошенничество.