Блондинка. Том II - Джойс Кэрол Оутс

Поэма. Река Ночи я ее глаз, открытый.

У Шваба. Она не принимала нембутал вот уже несколько месяцев. Лишь умеренные дозы хлоралгидрата, выписанные двумя врачами, и этого лекарства скопилось у нее дома предостаточно — капсул пятьдесят, не меньше. Мало того, она получила рецепт на нембутал у нового врача тем же вечером пошла с ним в аптеку Шваба, ждала, пока они выполнят заказ, соберут все выписанные ей семьдесят пять таблеток. Врачу она сказала, что уезжает из страны на несколько недель, хочет немного попутешествовать.

Она ждала, беспокойно расхаживая по ярко освещенной аптеке, избегая подходить лишь к столикам и прилавку, на которых были разложены журналы в ярких обложках — все эти «Скрин уорлд», «Голливуд тэтлер», «Муви ромэнс», «Фотоплей», «Кью», «Сэр!», «Пик», «Парэйд» и так далее, на страницах которых МЭРИЛИН МОНРО продолжала жить своей комичной выдуманной жизнью, молоденькая кассирша потом вспоминала:

Ну конечно, все мы сразу узнали мисс Монро. Она зашла к нам поздно вечером. И лично мне сказала, что аптека Шваба — ее самое любимое место на свете. Моя карьера началась у Шваба, а ну — ка, догадайтесь как? И я спросила, как, а она ответила: Этот актер, Ричард Уидмарк, заметил мою попку. И засмеялась. Она совсем не была похожа на других больших звезд, к тому же сами они к нам не заходят, посылают слуг. А она приходила сама и всегда — одна. И без всякого грима, даже узнать ее было трудно. Вообще она была самой одинокой из всех, кого я знала. А когда зашла в тот вечер, было уже около половины одиннадцатого. Платила наличными, вслух пересчитывая бумажки и мелочь в кошельке. Потом запуталась и начат пересчитывать снова. Она всегда улыбалась мне и всегда находила, что сказать, — что-нибудь приятное и веселое, как будто мы с ней девушки-подружки. И тот вечер исключением не был.

Массажист. В полночь зашел Нико, о существовании которого она почти уже забыла. Она встретила его у двери извинилась за то, что не позвонила предупредить. Нет, сегодня вечером он ей не нужен. Но она настояла, чтобы он взял деньги, оплату за сеанс, сунула целую пригоршню ку- i/n пюр, пусть потом пересчитает. К своему изумлению, он обнаружил, что она дала ему почти сто долларов — гораздо больше обычной платы; когда спросил, надо ли ему приходить завтра вечером, она ответила: нет, скорее всего нет, она хочет сделать небольшой перерыв. Нико спросил почему, в ответ она со смехом заметила: О, Нико, ты уже сделал мое тело самим совершенством!

Эликсир. Из разных таинственных порошков и жидкостей она приготовила эликсир. Он показался ей вкусным, как шампанское «Дом Периньон», и столь же опьяняющим.

Сказка.

ГОРЯЩАЯ ПРИНЦЕССА

Темный Принц взял Нищенку-служанку за руку

и скомандовал ей: Идем!

Бедняжке оставалось лишь слушаться, ее

ослепили красота красного солнца,

яркий отблеск его на глади вод.

Доверься мне! — сказал Темный Принц.

она ему доверилась.

Люби меня, приказал Темный Принц,

она его обожала.

Ступай за мной, повелел Темный Принц.

я пошла за ним.

Пошла охотно и, несмотря на боязнь высоты,

поднялась по знаменитой лестнице в 1001 ступеньку,

и каждая ступень была объята пламенем.

Стой тут, рядом со мной! — сказал Темный Принц

я стояла рядом,

хоть мне теперь было страшно

и больше всего хотелось домой.

На ветру, на высокой платформе,

высоко над орущей толпой

Темный Принц взял волшебную палочку,

дирижерский жезл.

Я спросила его: Но кто ты?

Он ответил: Я твой любимый.

Искупалась в ванне с духами

отмыла все тело от грязи,

все изгибы его и извивы были чисты.

Волосы в полном порядке — их отбелили,

Лишили всякого цвета, стали они тонки, как шелк.

Все волоски на теле были выщипаны,

а само тело смазано душистыми маслами,

что придавало сил вынести самую страшную боль.

Это волшебное масло,

уверил меня Дирижер.

Глубоко внедряется в поры на теле,

создает тонкую пленку, неуязвимую, как броня.

хоть кожа моя тонка и прозрачна, как скорлупка,

пусть горит и горит, больно не будет.

А потом он сказал: Вот тебе Эликсир, пей!

дрожащей рукой подняла я бокал высоко над орущей толпой,

а потом испугалась. Но Принц скомандовал: Пей!

Я дрожала от страха.

Что-то пыталась сказать, но слова уносил ветер.

Здесь, на самом краю возвышенья, сказал он. Пей Эликсир, я велю!

Хочу обратно, на землю! Но и эти слова мои ветер унес.

Пей, и станешь Прекрасной Принцессой! Пей, и будешь отныне бессмертна!

Я отпила глоток.

Страшно горький напиток, я стала давиться. Пей до дна, приказал Дирижер. До самой последней капли.

я допила снадобье, до самой последней капельки.

А теперь прыгай вниз, приказал Дирижер. Ныряй и не бойся, ведь теперь ты бессмертна.

Взмахнул своей палочкой — и толпа замерла. Внизу был бассейн с водой — в него я должна была прыгнуть. Внизу оркестр играл цирковую музыку. Толпа зашумела, ей надоело ждать.

Дирижер зажег факел. Велел толпе замереть.

Ты не почувствуешь боли, сказал мне Дирижер.

Я смотрела на язычки пламени — никак не могла отвернуться.

Вот он поднес факел к моей голове волосы тут же вспыхнули, все тело мое загорелось. Я подняла руки — вся голова пылает, Искры летят от волос.

Толпа внизу так и взвыла — Огромный и жадный зверь. Господи, как же мне больно! Какая жуткая боль!

Всюду горит и жжет — глаза, голову, груди. Выход только один — расстаться с горящим телом.

Ныряй! — приказал Дирижер. Делай, что я велю!

Я нырнула с платформы вниз, в воду.

Пронеслась, как комета, к земле, как горящая драгоценность. Я была горящей Принцессой отныне бессмертна. Нырнула во тьму, в ночь.

Последнее, что я слышала, — дикие крики толпы.

Я бегу по пляжу босая, ветер волосы треплет. Венис-Бич. Раннее утро, я одна, никого больше рядом, горящей Принцессы нет, она умерла.

я жива.

Снайпер. В темной одежде и с маской на лице зашел Снайпер в дом в мексиканском стиле под номером 12305 по Пятой Хелена-драйв, что находился на отшибе, в самом конце улочки. Информатор, Р.Ф., заранее снабдил его ключами. Снайпер всегда подчинялся приказам, в данный момент они заключались в том, чтобы раздобыть физические улики, доказательства. Анализа этих материалов от него не требовалось. И его действия не подлежали ни анализу, ни разборке. То был человек, лишенный каких-либо страстей и жалости.