Блондинка. Том II - Джойс Кэрол Оутс

И пришла Смерть, прикатила к ней, но она еще не знала, как это будет и когда.

Вечером, после того как ей сообщили о смерти Касса Чаплина.

Она тупо повесила трубку и долго сидела без движения, ощущая во рту противный солоноватый привкус. Касс ушел! А мы с ним даже не попрощались. Ему было тридцать шесть, как и ей. Ее близнец. И авторы некрологов не были снисходительны к Чарли Чаплину-младшему, сыну Маленького Бродяги.

— Может, я во всем виновата? Но это было так давно.

Испытывать чувство вины — теперь это стало роскошью. Это означало, что она еще жива.

Ей позвонил Эдди Дж. Голос у него был пьяный и звучал воинственно, она тут же узнала его.

Первым ее порывом было спросить, откуда он узнал ее номер, ведь этот номер не значился ни в одном справочнике. Она вспомнила, как Президент поправил ее: незарегистрированных номеров не существует. В полном молчании, вся окаменев, слушала она его, зная, что Эдди Дж. может позвонить только затем, чтобы сообщить о смерти Касса Чаплина. Как и Касс Чаплин мог бы позвонить ей только затем, чтобы сообщить о смерти Эдци Дж.

Так, значит, Касс ушел первым! Из нас, Близнецов.

Втайне она всегда считала именно Касса отцом своего первого ребенка.

Потому, что любила его гораздо больше, чем Эдди Дж.

Потому, что вошла в его жизнь до того, как стала Мэрилин. Когда была «Мисс Золотые Мечты», и перед ней раскинулся весь мир.

Может, это все же моя вина? Мы все хотели, чтобы ребенок умер.

Эдди Дж. сообщил, что Касс умер сегодня, рано утром. Согласно медицинскому заключению — где-то между 3 и 5 часами. В доме на Топанга-драйв, где последнее время жил и где Эдди Дж. изредка навещал его.

Умер он потому, что был алкашом, а не наркошей, — именно так выразился Эдди Дж.

Норма Джин судорожно сглотнула слюну. Ей не хотелось этого знать.

Эдди Дж. меж тем продолжал свой рассказ, голос его дрожал, он, как опытный актер, нагнетал «эмоцию». Сначала говорил тихо, но то было притворное спокойствие. Затем в голосе все чаще стала прорываться ярость, он скрипел зубами, чуть ли не рычал:

— Лежал на спине, в постели, и был уже весь холодный. А до этого пил, в основном водку, и заедал ее какой-то дрянью, тухлыми яйцами, словом, китайской жратвой. И начал от всего этого пукать, и слишком ослаб, чтобы повернуться на бок, и рядом с ним никого не было, вот он и задохнулся в собственном пуканье. Типичная смерть алкаша. Я заскочил к нему где-то в полдень и нашел уже мертвым.

Норма Джин слушала. Ей не хотелось верить в то, что она слышит.

Сидела, сгорбившись, прижав кулачок к губам.

А Эдди Дж. с ребяческой жестокостью и настырностью меж тем продолжал (словно поставил своей целью не успокоить Норму Джин, а, напротив, огорчить ее, сделать ей как можно больнее):

— Касс оставил тебе кое-что на память, Норма. Вообще-то большую часть вещей он оставил мне. Я ведь был лучшим его другом, ни разу не подводил, вот он и решил оставить мне почти все… кроме этой вещички. Как-то раз говорит мне: «А вот это для Нормы. Сердце мое всегда принадлежало Норме». Прямо так и сказал, этими самыми словами.

В ответ на что Норма Джин еле слышно шепнула:

— Нет.

— Что нет?

— Я не х-хочу. Мне этого не н-надо, Эдди.

— Да откуда тебе знать, надо или нет? Ведь ты еще не знаешь, что это за штука.

Она не ответила.

— Ладно, детка. Тогда просто перешлю тебе. Специальной доставкой. Жди.

И явилась Смерть, примчалась к ней, как на крыльях, и вот наконец в бледнеющем свете дня (ей так казалось, что дня, на улицу она не выходила, штор на окнах не поднимала), а выдался он на удивление удушливым и жарким, Смерть позвонила в дверь. И весь ужас и страх ожидания закончились.

Смерть скалилась, обнажая в улыбке крупные белые зубы, утирала потный лоб краем рукава. Тощий долговязый парень испанского типа в футболке с надписью «Cal Tech».

— Мэм? Вам пакет.

Велосипед у него был совершенно безобразный, старый, весь какой-то ободранный, и, представив, как он пробирался на нем сквозь потоки машин, она улыбнулась. Этот незнакомец привез ей Смерть и сам не понимал, что привез. Он работал на Студии, в отделе доставки, и широко улыбался в надежде на щедрые чаевые, ведь этот адрес в Брентвуде говорил о многом, и ей не хотелось его разочаровывать. И вот она взяла из его рук почти невесомый пакетик в красно-белой полосатой обертке, обвязанный шелковой лентой с бантом.

«ММ» ПРОЖИВАЮЩЕЙ 12305, ПЯТАЯ ХЕЛЕНА-ДРАЙВ БРЕНТВУД КАЛИФОРНИЯ США ПЛАНЕТА «ЗЕМЛЯ»

Она услышала собственный смех. И расписалась: «ММ».

Паренек не стал спрашивать, что это за имя такое, что за странное имя, мэм? Но, по всей видимости, «ММ» все же не узнал.

Да и трудно было узнать эту женщину, которая стояла перед ним босая, в выстиранной, но не глаженой одежде, с обгрызенными ногтями, встрепанными, потемневшими у корней волосами, прикрытыми тюрбаном из полотенца. И еще — в огромных очках с очень темными стеклами, через которые весь мир выглядел бесцветным, как негатив. Она спросила:

— Вы можете п-подождать? Всего м-минутку?

И пошла искать сумочку, но бумажника в сумочке не оказалось, о, но ведь она точно помнит, что клала его туда! Или нет… погодите, куда же она положила этот бумажник? Может, его просто украли, как совсем недавно украли другой, у нее, растерянной, потерявшей ориентацию, вообще тащили все подряд. Она искала бумажник и повсюду таскала с собой этот пакетик в полосатой обертке, словно в нем не было ничего такого особенного, обычная посылка, словно уже совершенно точно знала, что там находится.

Она покусывала нижнюю губку и уже вся вспотела в поисках этого проклятого бумажника, растерялась среди беспорядочно сваленных в полутемной гостиной вещей. Абажур так и не успели повесить, он валялся в целлофановой обертке на диване, рядом лежали плетеные мексиканские коврики, купленные еще в начале лета и до сих пор тоже не повешенные, керамические вазы землистого оттенка; о, ну куда же подевался этот бумажник? Кстати, там же находились ее водительские права, кредитные карточки, а наличных денег, что ли, вовсе не осталось?..

Вот она уже в спальне, где царит острый запах лекарств, смешанный с ароматом духов, рассыпанной пудры, вонью гниющего огрызка яблока, который, должно быть, закатился под кровать накануне ночью. Наконец на кухне она нашла, что искала, дорогой бумажник из телячьей кожи, подарок какого — то давным-давно забытого друга. Пошарила в нем, нашла купюру и поспешила назад, к входной двери, но…

— О, какая жалость!..

Парнишка-посыльный уже укатил на своем неуклюжем велосипеде.