11/22/63 - Стивен Кинг

Посмотрев вниз, я заметил в пыли следы: здесь что-то волокли. Они вели к одному из мусорных баков. Я не видел, как Ли переставлял его, но понял зачем. Вечером десятого апреля он собирался положить на контейнер винтовку, чтобы стрелять с опоры.

В понедельник, двадцать пятого марта, Ли шел по Нили-стрит с длинным свертком. Приникнув к щелке между шторами, я разглядел отпечатанные на плотной коричневой бумаге большие красные буквы: «ЗАКАЗНОЕ ОТПРАВЛЕНИЕ» и «ЗАСТРАХОВАНО». Впервые у меня возникло ощущение, что он нервничает и воровато оглядывается, действительно видя Нили-стрит, а не странные пейзажи, нарисованные его воображением. Я знал, что в свертке: винтовка «Каркано» (известная также как «Манлихер-Каркано») с оптическим прицелом, купленная в магазине «Спортивные товары Клейна» в Чикаго. Через пять минут после того, как он поднялся по лестнице на второй этаж, оружие, с помощью которого Ли намеревался изменить историю, уже стояло в стенном шкафу над моей головой. Шесть дней спустя Марина сфотографировала его с винтовкой в руках у окна моей гостиной, но я этого не видел. Знаменитая фотосессия проводилась в воскресенье, когда я находился в Джоди. По мере того как приближалось десятое апреля, уик-энды с Сейди становились все более важными, все более дорогими днями моей жизни.

Я проснулся как от толчка, услышав чей-то едва слышный шепот: «Пока еще не поздно». Потом понял, что шептал сам, и заткнулся.

Сейди что-то пробормотала во сне и повернулась на другой бок. Знакомый скрип пружин позволил мне определиться с местом и временем: «Кэндлвуд бунгалос», 5 апреля 1963 года. Я нащупал часы на прикроватном столике и всмотрелся в фосфоресцирующие цифры. Четверть третьего утра, то есть уже шестое апреля.

Пока еще не поздно.

Не поздно для чего? Дать задний ход, оставить все как есть? Позволить плохому случиться? Бог свидетель, такая идея выглядела очень привлекательной. Если бы я продолжил начатое и что-то пошло не так, эта ночь могла стать последней ночью с Сейди. Навсегда.

Если ты и должен его убить, тебе не обязательно убивать его прямо сейчас.

Что правда, то правда. После неудавшегося покушения на жизнь генерала Освальд переедет в Новый Орлеан, в еще одну паршивую квартиру, рядом с которой я уже побывал, — но не сразу, а только через две недели. Этого времени мне вполне хватило бы, чтобы остановить его часы. Однако я чувствовал: ждать слишком долго — ошибка. Я мог найти причины для того, чтобы тянуть время. Лучшая лежала сейчас рядом со мной — длинная, красивая, гладкая, обнаженная. Возможно, еще одна западня, расставленная упрямым прошлым, но это не имело значения, потому что я любил эту женщину. И представлял себе сценарий — очень отчетливо, — в котором мне придется бежать после убийства Освальда. Бежать куда? В Мэн, разумеется. Надеясь, что я буду опережать копов, пока не нырну в «кроличью нору», из которой выйду уже в будущем, где Сейди Данхилл будет… э… примерно восемьдесят лет. Если она доживет. А учитывая ее пристрастие к сигаретам, рассчитывать на это не приходилось.

Я встал и подошел к окну. Ранняя весна, практически все бунгало пустовали. На стоянке я видел лишь заляпанный грязью и навозом пикап с прицепом, загруженным, как я предполагал, сельскохозяйственным оборудованием, мотоцикл «индиан» с коляской, пару универсалов, двухцветный «плимут-фьюри». Луна то пряталась за облаками, то выскальзывала из них, и в этом переменчивом свете не представлялось возможным определить цвет нижней половины «плимута», но я практически не сомневался, что знаю, какой он.

Я надел брюки, майку и туфли. Вышел из бунгало и направился к стоянке. Ледяной воздух кусал теплую после постели кожу, однако я не замечал этих укусов. Да, я видел перед собой «плимут-фьюри», с белым верхом и красным низом, но с номерными знаками не Мэна или Арканзаса, а Оклахомы. «ВПЕРЕД, ТОРОПЫГИ», — призывала переводная картинка на заднем стекле. Я наклонился к окну, разглядел лежащие на заднем сиденье учебники. Какой-то студент, направляющийся на юг, чтобы повидаться с родителями во время весенних каникул. Или пара сексуально озабоченных учителей, решивших воспользоваться либеральной политикой владельцев «Кэндлвуда».

Еще одно не выходящее из ряда свидетельство того, что прошлое стремится к гармонии. Я прикоснулся к багажнику, совсем как в Лисбон-Фоллс, и вернулся в бунгало. Сейди сбросила одеяло до талии, и когда я открыл дверь, дуновение холодного воздуха разбудило ее. Она села, подтянув одеяло к груди, потом отпустила его, увидев, что это я.

— Не можешь спать, милый?

— Мне приснился кошмар, и я вышел подышать свежим воздухом.

— Какой именно?

Я расстегнул джинсы, сбросил туфли.

— Не могу вспомнить.

— Попытайся. Моя мама говорила, если ты сможешь пересказать сон, он никогда не станет явью.

Я лег ей под бочок в одной лишь майке.

— А моя мама говорила, что сны никогда не станут явью, если поцелуешь свою любимую.

— Она действительно так говорила?

— Нет.

— А знаешь, очень возможно. — В голосе Сейди слышалась задумчивость. — Давай попробуем.

Мы попробовали.

И увлеклись.

Потом Сейди закурила. Я лежал, наблюдая, как дым поднимается вверх и становится синим в лунном свете, проникавшем в комнату сквозь наполовину задернутые занавески. На Нили-стрит я никогда не оставляю шторы наполовину задернутыми, подумал я. На Нили-стрит, в моей другой жизни, я всегда один, но тем не менее задергиваю их полностью. За исключением тех моментов, когда подглядываю, затаившись.

И в такие моменты я себе совсем не нравился.

— Джордж?

Я вздохнул.

— Это не мое имя.

— Знаю.

Я посмотрел на нее, она глубоко затянулась, искренне наслаждаясь сигаретой, как делали люди в Стране прошлого.

— Я не располагаю какой-то секретной информацией, если ты об этом подумал. Но это логично. Твое прошлое выдуманное, так ведь? И я рада. Мне имя Джордж не по душе. Оно какое-то… ты иногда используешь это слово… какое-то отстойное.

— А Джейк тебя устроит?

— Сокращенно от Джейкоба?

— Да.

— Мне нравится. — Она повернулась ко мне. — В Библии Иаков боролся с ангелом. И ты тоже борешься, да?

— Полагаю, борюсь, но не с ангелом. — Хотя Ли Освальд не тянул на дьявола. Джордж де Мореншильдт гораздо больше подходил для этой роли. В Библии Сатана — искуситель, который делает предложение, а потом отходит в сторону. Я надеялся, что де Мореншильдт такой же.

Сейди затушила окурок. Ее голос звучал спокойно, но глаза потемнели.

— Тебе может достаться?

— Не знаю.