Странствия хирурга: Тайна затворника Камподиоса - Вольф Серно

– Можешь посмотреть, что у меня с этим вот шрамом, Витус? – спросил его высокий светловолосый матрос с кудрявой бородой и указал на свою левую щеку. – Болит сегодня ужасно.

На нем был мундир испанского пехотинца. Таких, как он, на судне оказалось человек десять. Капитан Нагейра не мог оплатить услуги большего числа профессиональных солдат, хотя во время опасного путешествия они могли бы ему пригодиться.

– Брось ты свой дурацкий шрам, Гонсо! Иди сюда, сейчас твоя очередь. – Один из его приятелей, сидевших на полу футах в шести от него, протянул пехотинцу кости.

– Подожди немного, – Витус покопался в своих инструментах: авось где-то залежалась баночка с мазью против ожогов. Но ничего не обнаружил. И в судовой аптечке, которую ему принесли – большом деревянном ящике примерно с тридцатью отделениями, – он нашел одну-единственную коробку с порошком якобы против цинги, в чем молодой человек сильно усомнился. Он пожал плечами.

– Мне очень жаль, Гонсо, но никакой мази я не обнаружил. Но вот тебе добрый совет: когда будешь мочиться, часть струи набери в ладони и натри мочой шрам.

Гонсо выпучил глаза:

– Что?! Собирать в ладони?..

– Вот именно. Моча содержит полезную для кожи кислоту. Ты уж мне поверь! – он похлопал солдата по плечу. – Делай это несколько дней подряд, а потом скажешь мне...

Его прервал протяжный квакающий звук, прозвучавший на верхней палубе. Род зажал мешок своего инструмента под мышкой и нажимал на него, одновременно перебирая пальцами отверстия дудки. Выходило, что звуки вызываются потоком воздуха из мешка. Витус видел, как Род время от времени дует в другую трубку, и понял, что тем самым он пополняет количество воздуха в мешке.

– Прекратите этот кошачий концерт! – закричал один из пехотинцев. – Собственного голоса и то не услышишь!

– Тише, черт бы вас побрал! – прозвучал голос с другой стороны, где несколько матросов улеглись поспать. Они покачивались в подвешенных койках-гамаках, идея которых была позаимствована матросами у аборигенов Новой Испании.

А Род лишь ухмылялся, но волынки своей не откладывал. Он продолжал нажимать на кожаный мешок, выводя какую-то мелодию. И даже запел – на языке, таком же странном, как и его музыка.

– Ну, не знаю, – проговорил Магистр некоторое время спустя, – подпевать что-то не очень тянет, тем более, что этого гэльского – или как он там называется – языка все равно никто здесь не знает и не понимает. Думаю, лучше просто подышать свежим воздухом.

Судовой лекарь и его ассистент были освобождены от несения вахтенной службы и могли распоряжаться своим временем, как им заблагорассудится.

– Я с тобой, – сказал Витус и огляделся по сторонам. – Не желает ли кто-нибудь составить нам компанию?

Однако Клаас только покачал головой, а Род продолжал самозабвенно играть на волынке. Протесты приятелей отскакивали от него, как картечь от борта галеона.

Открыв тяжелую дубовую дверь, Витус с Магистром вышли на верхнюю палубу по правому борту. Эта дверь была одной из четырех в первой надстройке: две вели на корму, а две – на нос галеона. Там находилось то, что матросы называли jardin – «сад». Так они называли скамейки, закрепленные вдоль релинга, в которых были проделаны круглые дырки. Если посмотреть через них вниз, ничего, кроме пенящейся волны, не увидишь. Матрос, которому требовалось опорожнить кишечник, говорил обычно: «Пойду-ка я в сад», выбирался из матросского кубрика и садился над такой дыркой. При экипаже в несколько сот человек здесь всегда было шумно, как на голубятне. Вот почему поблизости был матросский кубрик, а не каюты господ офицеров.

– А ветер порядочный, – заметил Магистр и, подобно опытному морскому волку, поглядел на небо.

Бледная луна лила на палубу тусклый свет. Такелаж поскрипывал на ветру, и над ними, подобно огромному щиту, раздулся большой парус – тугой, плотный, отливающий серебристым цветом. На верхней палубе матросов не было видно. Устойчивый ветер сжалился над несущими вахту матросами: они подремывали под раздутыми парусами, прислонившись спинами к поднятым крышкам люков, к ящикам и устроившись между сложенными на палубе запасными парусами.

– Да, похолодало, – согласился Витус, обхватив себя за плечи, чтобы немного согреться. Они дошли до спасательной шлюпки, довольно большой и занимающей поэтому значительную часть свободной от надстроек палубы. Сейчас в ней находилась еще и маленькая лодка, которую обычно спускали на воду, когда требовалось доставить на судно немного провианта и питьевой воды. Обе лодки сверху были прикрыты непромокаемой парусиной. Род рассказал Витусу, что в большой спасательной шлюпке находится неприкосновенный запас сухарей, сушеной рыбы и бобов. И еще бочонок с питьевой водой.

– Пойдем на подветренную сторону, там поспокойнее...

Они обошли лодки и, зябко поеживаясь, встали с подветренной стороны. Свежий воздух – это немалое благо после омерзительного запаха пота, мочи, испражнений и рвоты, почти постоянно стоявшего в матросском кубрике.

– Я слышал, будто мы направляемся в Гвинею, чтобы задешево получить там от местных князьков, которых хозяину удастся заболтать, их соплеменников – причем по дешевке! – маленький ученый подул себе на ладони.

– Да, о чем-то похожем я слышал от Фернандеса. Между прочим, если я не ошибаюсь, ему самому эта перспектива не очень-то улыбается.

– Еще бы! Он моряк, а не работорговец. – Магистр всплеснул руками. – Я спросил его, где мы пристанем к берегу – на Канарских островах или на Мадейре. Но он этого не знал. По-моему, и цель похода, и сам курс в точности известны одному Нагейре, которого ты столь великодушно избавил от его болезни.

– Не все ли равно, в какой порт мы войдем, – Витус понизил голос. – Нам нужно бежать, к какому берегу мы ни пристали бы.

– Витус? – прозвучало едва слышно.

– Да?

Маленький ученый промолчал.

– Так что, Магистр?

– Я ничего не сказал.

– Но ведь ты только что произнес «Витус»?

– Ничего я не говорил.

– Витус!

– На сей раз это действительно не ты. – Витус не сводил глаз с Магистра. – Но тогда кто же?

– Витус! – снова послышался слабый голос, только чуть-чуть погромче и увереннее, чем в первый раз.

Рука, как у ребенка, появилась из-под парусины, которой была прикрыта большая шлюпка, и принялась развязывать найтовку.

– Это «заяц»! – воскликнул Магистр несколько громче, чем ему самому хотелось бы. – Откуда ему известно твое имя?

Они помогли обладателю маленькой руки поскорее справиться с парусиной. Витус огляделся. Никто на палубе на них внимания не обратил. Он быстро наклонился и помог подняться на ноги человеку, упавшему через борт шлюпки прямо ему под ноги. «Заяц» выпрямился во весь свой небольшой рост.