Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1 - Петр Александрович Дружинин

не простым большинством, то вопрос бы вообще не возник, и М. М. Бахтин получил бы в короткий срок диплом кандидата наук.)

20 июня 1947 г. экспертная комиссия ВАКа по филологическим наукам под председательством будущего директора Пушкинского Дома Н. Ф. Бельчикова постановила передать диссертацию на рассмотрение референтов ВАКа С. С. Мокульского и М. П. Алексеева. 1 марта 1948 г. М. П. Алексеев представил отзыв об исключительном значении работы Бахтина и свое мнение о необходимости присуждения автору докторской степени. 12 апреля 1948 г. состоялось заседание экспертной комиссии ВАКа по романо-германской и классической филологии под председательством Я. М. Металлова, которая, выслушав все за и против (докладывала В. А. Дынник), постановила направить диссертацию для отзыва В. М. Жирмунскому. 25 ноября 1948 г. комиссия под председательством Я. М. Металлова собралась вновь, на ее заседании «ввиду сложности вопроса» было решено просить самого Металлова ознакомиться с текстом диссертации. 30 декабря на заседании той же комиссии было принято решение пригласить соискателя в ВАК для участия в обсуждении (это означало, что один из экспертов ВАКа дал отрицательное заключение)[1164]. 24 февраля 1949 г. экспертная комиссия ВАКа по западной филологии под председательством А. И. Смирницкого заслушала мнение С. С. Мокульского о диссертации, отметила несомненное научное значение работы, но посчитала необходимым, чтобы автор внес коррективы и представил диссертацию в исправленном виде. 15 марта 1949 г. дело рассматривал президиум ВАКа, на котором с критикой работы выступила В. А. Дынник, в результате чего президиум постановил отклонить ходатайство ИМЛИ о присуждении докторской степени. 15 мая 1949 г. перед президиумом ВАКа предстал М. М. Бахтин, вынужденный давать объяснения по претензиям; 21 мая 1949 г. пленум ВАКа, опять в присутствии М. М. Бахтина, после серьезной полемики между членами комиссии, своим решением предложил Бахтину переработать диссертацию и снова представить в ВАК. 19 апреля 1950 г. переработанный текст диссертации (748 страниц машинописи) поступил в ВАК. 11 мая 1950 г. комиссия по западной филологии под руководством А. И. Белецкого отправила диссертацию для отзыва Р. М. Самарину; 22 февраля 1951 г. экспертная комиссия по литературоведению рассмотрела дело Бахтина, но поскольку еще не было письменного отзыва, то заседание было перенесено. 10 мая 1951 г. комиссия по литературоведению под председательством Д. Д. Благого рассмотрела отрицательный отзыв Р. М. Самарина и постановила отклонить ходатайство ИМЛИ о присуждении докторской степени. 9 июня 1951 г. пленум ВАКа подтвердил решение комиссии и отклонил ходатайство ИМЛИ. 31 мая 1952 г. президиум ВАКа принял решение выдать М. М. Бахтину диплом кандидата филологических наук.

Эта хронологическая цепь более чем пятилетних мытарств даже в кратком изложении производит впечатление. Формально ВАК имел право на все эти процедуры (хотя в отношении тяжело больного Бахтина это выглядело издевательством), ведь Ученый совет ИМЛИ не присуждал докторскую степень, а лишь возбудил ходатайство перед ВАКом о ее присвоении; кандидатской же степени, единогласно присужденной Бахтину, никто не касался – она была очевидна. Но напрашивается вопрос: не легче ли было сразу отказать Бахтину в дипломе доктора наук?

Если бы результат был известен заранее, то никто и не пытался бы об этом ходатайствовать, но в ноябре 1946 г. все выглядело лучезарно: директор ИМЛИ Шишмарев через две недели после защиты Бахтина избирается академиком, отзывы Смирнова, Нусинова и Дживелегова восторженны, к ним присоединяется и референт ВАКа член-корреспондент АН СССР М. П. Алексеев.

Но время идет, и политическая обстановка меняется, неумолимо нагнетается удушающий газ эпохи: сперва в диссертации находят крамольную мысль о влиянии Рабле на творчество Гоголя, затем не менее крамольную ссылку на Веселовского, затем внимание привлекают и «сомнительные» оппоненты – с 1947 г. Нусинова не критикует только ленивый (в 1949 г. он вообще арестован).

Подключилась к общему хору и партийная печать: 20 ноября 1947 г. в газете «Культура и жизнь» появляется статья инструктора ЦК ВКП(б) В. Н. Николаева «Преодолеть отставание в разработке актуальных проблем литературоведения», где диссертации посвящены следующие строки:

«В ноябре 1946 г. Ученый совет института [мировой литературы имени А. М. Горького] присудил докторскую степень за псевдонаучную фрейдистскую по своей методологии диссертацию Бахтина на тему “Рабле в истории реализма”. В этом “труде” серьезно разрабатываются такие проблемы, как “гротескный образ тела” и “образы материально-телесного низа” в произведениях Рабле и т. п.»[1165].

Вслед за Нусиновым теряли доверие власти и другие оппоненты и рецензенты бахтинской диссертации: референт ВАКа М. П. Алексеев попадает под огонь критики за редактирование брошюры Шишмарева о Веселовском, а С. С. Мокульский и А. К. Дживелегов вскоре пополняют ряды космополитов…

15 марта 1949 г., в самый разгар борьбы с космополитизмом, свое отношение к оппонентам, выступавшим на защите диссертации Бахтина, высказал заместитель председателя ВАКа (металлург по своей специальности) А. М. Самарин: «К оценке их можно поставить вполне знак минус, ссылаться на них не следует»[1166]. Досталось на заседании не только оппонентам, но и самой работе Бахтина. «Я считаю, что мы должны отклонить. Работа явно космополитического характера»[1167], – заявил другой заместитель председателя ВАКа, химик-нефтяник и будущий вице-президент АН СССР А. В. Топчиев, а А. М. Самарин даже задался следующим вопросом: «В общем порядке надо проверить – подходит ли она к кандидатской диссертации»[1168]. В резолюции этого заседания ВАКа отмечалось, что «диссертант совершенно игнорирует глубокое идейное содержание произведений великого русского реалиста и национальное значение Гоголя»[1169].

21 мая 1949 г. на заседании пленума ВАКа, в присутствии диссертанта, член ВАКа, декан филологического факультета МГУ профессор Н. С. Чемоданов отмечал:

«В то же время в диссертации имеются страницы с очень грубыми идеологическими ошибками. Например, автор диссертации ссылается на высокий авторитет Веселовского; говорит о влиянии Рабле на Гоголя. Все это показало нам, что работа Бахтина не выдерживает критики в настоящее время в свете решений партии по идеологическим вопросам. Но в то же время ясно, что ошибки, имеющиеся в работе Бахтина, легко устранимы и не составляют лейтмотива в этой работе»[1170].

Но после переработки диссертации ее окончательно похоронил референт ВАКа профессор филологического факультета МГУ Р. М. Самарин – тот самый, который прославился обличением космополитов и усилиями которого из Московского университета были изгнаны А. А. Аникст, Л. Е. Пинский и другие евреи. Он резюмировал свой разгромный отзыв на диссертацию Бахтина следующими словами:

«Я считаю невозможным рассматривать ее как диссертацию, дающую ее автору право называться доктором филологических наук, так как в ней имеются серьезные методологические недостатки и ошибки, в основном сводящиеся к тому, что М. М. Бахтин формалистически подходит к вопросу о творческом методе Рабле, пренебрегает конкретными историческими условиями его развития – условиями народно-освободительных движений во Франции ХVI века, условиями формирования французской нации, условиями идеологической (в том числе и литературной) борьбы, участником которой