Лихорадка теней - Карен Мари Монинг

— Ты лжешь. Я Король, — сказала я решительно.

«Ты ищешь истину? Сможешь посмотреть правде в глаза?»

Я ничего не ответила.

«Истина там внутри тебя. Она всегда там была. В том месте, куда ты отказываешься заглянуть».

Я прищурилась. Возможно, я слишком рано поздравила себя с победой над своим внутренним монстром. «Не говори с ней, красавица», сказал парень с мечтательными глазами, давным-давно в Честере, задолго до того, как я встретила Темного Дворецкого. «Никогда не говори с ней». Я только сейчас сообразила, что он тогда говорил о Синсар Дабх. Слишком поздно. Я была по пояс в зыбучих песках. Сопротивление только ускорит погружение.

«Ты всегда брала только то, что я предлагала, и выпускала на поверхность. Нырни МакКайла. Коснись дна своего озера. Ты увидишь меня там внизу, сверкающую во всей своей красе. Открой мой переплет. Узнай правду о своем существовании. Если я зло, то мы обе зло. Если меня надо „захоронить“, то и тебя тоже. Нет такого приговора, который ты огласишь для меня, который не вынесут и тебе. Нет никакого смысла в борьбе со мной. Ты это я. Не король. Я. Всегда была. И всегда буду. Ты не сможешь выпотрошить меня. Я твоя душа».

— Те руны, которые я использовала — это мой дар ши-видящей.

«Из стен тюрьмы Невидимых? Мир не терпит скучных лжецов. Ясность, МакКайла. Ты используешь их, потому что желаешь провести со мной вечность».

— Это потому, что я Король. Значительная его часть. У меня есть его воспоминания, чтобы это доказать.

«У нас у обоих есть воспоминания об определенном периоде его существования. Невозможно было ему передать знания без заполнения моих страниц сущностью того, кем они были созданы. Я стала живой с того самого момента, как он закончил написание моих страниц. Ты помнишь все, что происходило до того дня, как Королева отказала Королю в бессмертии возлюбленной?»

Я заглянула внутрь себя в поиске ответа.

Ничего не было. Белые просторы пустоты. Как будто жизнь началась с того дня.

«Именно. Все началось с того дня, когда он написал свое первое заклинание созидания. Мы знаем его жизнь с этого дня. Мы не знаем ничего о его существовании после этого. И нам мало что известно о его жизни с тех пор — только, когда я отслеживала и наблюдала за ним. Ты не Король. Ты мое дитя, МакКайла. Я и мать, и отец, и любовник, я — все. Пришло время возвратиться домой».

Было ли возможно, что она говорит мне правду? Я не была возлюбленной, не была Королем? Я была просто человеком, которого, коснулось зло, еще до рождения?

«Более чем коснулось. Король влил себя в меня, Я в тебя. Твое тело выросло вокруг меня, как дерево поглощает гвоздь и теперь ждет воссоединения. Ты скучаешь по мне. Без меня ты пуста. Разве ты не знала этого всегда? Чувствовала себя пустой, изголодавшейся по большему? Если я зло, то и ты тоже. Вот это, моя дорогая МакКайла, и есть твой монстр внутри. Или нет?»

— Если ты создала меня, то где ты была последние двадцать три года?

«Ожидала, пока окрепнет хныкающий младенец, прежде чем мы воссоединимся».

— Ты хотела меня разозлить. Вот почему ты пыталась убить людей, которых я люблю.

«Страдание очищает. Делает прозрачными эмоции».

— Ты облажалась. Ты пришла слишком быстро. Я могу справиться со страданием, и я не собираюсь злиться.

«Подними мой переплет и реализуй свои мечты. Ты хочешь обратно Алину? Стоит только щелкнуть пальцами. Исла с твоим отцом? Они твои. Дэни — юной и невинной девочкой со светлым будущим? Одно твое слово и будет так. Восстановить стены? Мы сможем сделать это мгновенно. Стены не помеха для нас. Мы пройдем через них».

— Это все ложь.

«Не ложь, всего лишь, одинаково реальный другой путь. Возьми меня и ты поймешь. Ты хочешь заклинание уничтожения для его ребенка? Ты этого хочешь? Ключ, чтобы освободить Иерихона Бэрронса из вечного ада наблюдения за страданиями своего сына? Он подвергался этим пыткам так долго. Разве этого не достаточно?»

Я перевела дух. Из всего, сказанного ею, это было единственное, что искушало меня.

«Я не без милосердия МакКайла» — мягко сказала Синсар Дабх. «Сострадания не было во мне, но я вижу это в тебе. Я учусь. Я развиваюсь. Может все-таки есть что-то хорошее от Короля в тебе. Может твой человеческий характер во мне. Ты делаешь меня добрее, более великодушнее. Я делаю тебя сильнее, менее хрупкой».

Воспоминания роились в моей голове. Я знала, Книга просеивается через них, манипулируя мной. Она нашла образы Бэрронса, когда он показывал мне в пустыне умирающего на его руках мальчика. Она приукрасила то, что Бэрронс рассказывал мне о своих врагах, почти утопила меня в образах варваров, пытающих и убивающих ребенка снова и снова.

После этих образов, отца шагающего через вечность, все время охотящегося, чтобы освободить своего сына и даровать ему покой.

И себе.

«Он давал тебе все, никогда не прося ничего взамен. До сих пор. Он будет умирать за тебя снова и снова. И все о чем он просит тебя, это свободы для сына».

Я не могла спорить с тем, что она только что сказала.

«Открой меня МакКайла. Обними меня. Используй по своему усмотрению, ради любви. Как может, данная с любовью вещь, быть плохой? Ты сама говорила — это намерение определяет действие».

И эти слова, были в высшей степени искушением: подобрать Книгу, открыть ее и прочитать, найти заклинание, чтобы Бэрронс смог упокоить своего ребенка, потому что я бы сделала это по благим причинам. Даже Бэрронс сказал, что зло не состояние, это выбор.

Темный Король не доверял сам себе иметь такую власть, содержащуюся на страницах Синсар Дабх. Могла ли я?

Я смотрела на нее, обдумывая.

Ирония, точное определение: как-то Бэрронс сказал что то, чем я хочу обладать, мне будет не нужно, когда я буду этим обладать.

Если бы я подняла ее — даже с самыми благими намерениями своего сердца — заботило бы меня освобождение ребенка, с того момента как открыла бы обложку? Заботилась бы о Джеке и Рейни, о мире, о самом Бэрронсе?

«Глупые страхи, моя дорогая МакКайла. Ты свободна. Я только долото. Ты скульптор. Используй меня. Сформируй свой мир. Будь святой, если хочешь: выращивай цветы, спасай детей, защищай беззащитных зверюшек».

Было ли это так просто? Могло ли быть, правдой?

Я могу сделать мир совершенным.

«Это несовершенный мир, Мак», — я почти слышала рев Бэрронса.

Это так. Изрядно подпорченный. Полный несправедливости, которую надо исправить, плохие люди и тяжелые времена. Я могла бы всех осчастливить.

«У тебя есть амулет. С помощью которого, ты всегда сможешь меня контролировать. Ты всегда будешь сильнее меня. Я всего лишь книга. А ты, по настоящему живая».

Она была просто книгой.