Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе - Александр Стыкалин

Мнение о том, что вмешательством в Венгрии Советская Армия спасла мир во всем мире, предотвратив более крупную бойню, не ново. Оно вполне перекликается с тем, что говорил Н. С. Хрущев в начале января 1957 года в интервью корреспонденту итальянской газеты «Messaggero»[916]. В устах советского лидера это было, однако, не более чем пропагандистской риторикой, предназначенной на экспорт, ответом на требования западного сообщества (в том числе с трибуны ООН) обосновать правомерность совершенной акции. Неоднократно публиковавшиеся записи заседаний Президиума ЦК КПСС конца октября 1956 года показывают, что в момент принятия решения Хрущев более реально оценивал ситуацию: «большой войны не будет»[917]. Отсутствие перспективы третьей мировой войны осенью 1956 года косвенно подтверждают и авторы вступительной статьи. Они не слишком далеки от истины, утверждая, что «никто из западных политиков и стратегов, раскручивая маховик подстрекательских речей и призывая венгерский народ к вооруженному восстанию против “власти Москвы”, вовсе не собирался “умирать за Венгрию”»[918].

Поскольку позиции США и деятельности американских спецслужб в Венгрии и – шире – в Восточной Европе уделяется столь большое внимание, на этой теме стоит остановиться поподробнее. Скажем сразу: несогласие с априорной установкой на демонизацию роли западных спецслужб в венгерских событиях отнюдь не исключает признания необходимости жестко критиковать политику США в конкретно-исторических условиях венгерского кризиса 1956 года. В последние десятилетия и в самих США, и за их пределами немало сделано для ее критического изучения. Хотелось бы особенно выделить книгу венгерского эмигранта волны 1956 года, известного эксперта-политолога по восточноевропейским делам в истеблишменте демократической партии США Чарльза Гати[919], убедительно показывающего, что эта политика не отличалась продуманностью и дальновидностью. Концепция «освобождения», лежавшая в основе восточноевропейской политики США с 1953 года, носила в целом декларативно-пропагандистский характер и мало соответствовала долгосрочным американским интересам в Европе. И это независимо от того, в какой мере стоял за ней необоснованный оптимизм в отношении возможностей потеснить «мировой коммунизм» с завоеванных позиций. Освободительная риторика американской пропаганды приносила вред уже тем, что только ужесточала внутреннюю политику коммунистических режимов Восточной Европы, заставляя спецслужбы повсюду выискивать американских агентов, и ухудшала жизненный уровень населения, поскольку способствовала увеличению затрат на вооружение. Кроме того, наступательная риторика не сопровождалась созданием по-настоящему эффективных структур для осуществления разведывательной деятельности: конкретные неудачи американской политики в отношении Венгрии Гати склонен объяснять не только концептуальными пороками (изъянами доктрины «освобождения», впоследствии пересмотренной), но и элементарной нехваткой квалифицированных экспертов-страноведов, в том числе эффективно работающей агентуры ЦРУ в самой Венгрии. Слабость и даже сознательное лицемерие политики команды Эйзенхауэра проявились не только в отсутствии продуманных действий на фоне шумной риторики «освобождения» (для расшифровки аббревиатуры НАТО автор предложил свою, не лишенную остроумия формулу: No Action, Talk Only — нет действия, только разговоры), но и в противоречии между декларированными решениями и неспособностью или нежеланием проводить их в жизнь.

Заверив в дни венгерского кризиса Москву по дипломатическим каналам в отсутствии интересов США в регионе, всецело относящемся к советской сфере влияния, Вашингтон вопреки всей своей предшествующей «освободительной» риторике молчаливо согласился с существующим порядком вещей, понимая, что СССР не «отпустит» страну, граничащую с нейтральной, но прозападной Австрией и независимой, хотя и коммунистической Югославией. В то же время США ни разу не призвали повстанцев к сдержанности, что в тех условиях было бы единственно правильным решением. Вместо того чтобы выступить с конструктивными дипломатическими инициативами (например, с рекомендацией о поездке в Будапешт генсека ООН или с предложением обсудить вопрос об обоюдном сокращении вооруженных сил в Европе или ликвидации некоторых американских военных баз в обмен на вывод советских войск из Венгрии), госдепартамент позволил радиостанции «Свободная Европа» пропагандировать заведомо невыполнимые задачи. Декларируя во всеуслышание намерение заставить коммунистов отступить, в осуществление которого оно и само едва ли верило, правительство США ввело в заблуждение весь мир. Главными же жертвами безответственной политики оказались молодые венгры. Поощряя и подогревая с помощью пропаганды их максималистские требования, администрация Д. Эйзенхауэра, отчасти под влиянием «ястребов», имевшихся в Пентагоне и настаивавших на более решительных действиях против СССР, манипулировала их страданиями, сделав венгерских повстанцев пешками в великой «шахматной партии», по известной метафоре Г. Киссинджера.

Таким образом, американские спецслужбы в ходе венгерских событий оказались не на высоте прежде всего в профессиональном отношении. Они недостаточно глубоко знали внутриполитическую ситуацию в стране и тем самым явно недооценили возможности открытых выступлений оппозиции, оказались к ним неподготовлены, в определенной мере даже «проморгали» начало событий и только в последующие недели, уже в ноябре, стали ускоренно наверстывать упущенное, несколько активизировав в узких пределах возможного агентурную работу, усилия по налаживанию связей с оппозицией. Венгерское восстание высветило слабости в работе ЦРУ и ряда других американских структур на восточноевропейском направлении. Внимательное же прочтение представленных в сборнике документов, в которых есть хоть какие-то упоминания об агентурной деятельности западных спецслужб, скорее подтверждает (очевидно, вопреки желанию составителей книги) правоту построений Гати, нежели версии о «контрреволюционном путче», инспирированном извне.

Работа над научным аппаратом книги и археографическим описанием публикуемых документов выполнена не только не профессионально, но и крайне недобросовестно. Нет, как правило, ссылок на первые публикации тех документов, которые давно введены в научный оборот, а в данном издании опубликованы повторно. Очень много неточностей в биографических справках, иногда, например, к числу осужденных после 1956 года в самой Венгрии отнесены люди на самом деле эмигрировавшие, как, например, видная деятельница венгерской социал-демократии Анна Кетли – министр в коалиционном кабинете Имре Надя. Она выехала в начале ноября в Вену для участия в сессии Социнтерна и там застала ее советская военная акция 4 ноября. Оставшись в эмиграции, Кетли позиционировала себя в качестве члена незаконно свергнутого венгерского правительства. Неправильно транскрибируются венгерские имена, фамилии, географические названия, составители, не владеющие венгерским языком и источниками на этом языке, некритически переносили в свой труд те или иные сведения из материалов КГБ середины 1950-х годов, не удосужившись перепроверить. Комментарии к документам почти отсутствуют, что противоречит элементарным принципам публикации источников. Соответственно не обращено внимание на явные неточности, встречающиеся в документах. Так, процесс по делу Ласло Райка состоялся в 1949 году, в условиях разгоравшегося советско-югославского конфликта, а не в 1946 году, видный же деятель радикального крыла венгерской оппозиции осени 1956 года Й. Дудаш к делу Райка не имел отношения.