Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

— Возможно, сестра, ты ею никогда и не обладала?

— О, это замечательно, мой старый возлюбленный, это очень тонко! Твой острый ум всегда доставлял мне удовольствие превыше всего остального. Кхалюль был более искусным любовником, но никогда не имел твоей страсти и дерзости. — Она яростно насадила кусок мяса на вилку. — Отправиться на край мира, в твоем-то возрасте! И выкрасть то, что нам запретил трогать наш учитель! Вот настоящая отвага!

Байяз презрительно усмехнулся через стол.

— Что ты знаешь об отваге? Ты всегда любила только себя, ты ничем не рисковала, ничего не отдала и ничего не совершила! Ты позволила всем дарам, которыми наделил тебя учитель, сгнить в небрежении! Можешь похоронить в пыли свои истории, сестра. Они никому не нужны, а мне меньше всех.

Двое магов в ледяном молчании буравили друг друга гневными взглядами, воздух тяжелел от закипающей ярости. Стул Девятипалого тихо заскрипел: северянин осторожно отодвинулся подальше от стола. Ферро напротив него хмурилась, на ее лице застыло выражение глубочайшего недоверия. Малахус Ки оскалился, не отрывая яростных глаз от своего учителя. Джезаль притих и старался не дышать, пока этот непонятный спор не закончился испепелением кого-то из присутствующих. Например, его.

— Ну что ж, — осмелился наконец заговорить брат Длинноногий. — Я хотел бы поблагодарить нашу хозяйку за превосходную трапезу…

Маги скрестили на нем безжалостные взгляды.

— И теперь, когда мы близки… к нашей конечной… э-э, цели… э-э… — Навигатор запнулся и уставился в свою тарелку. — Ладно, не обращайте внимания.

Ферро сидела голая, прижав одну ногу к груди, и ковыряла засохшую царапину на колене. Она хмурилась.

Она мрачно глядела на толстые стены комнаты и представляла себе огромную тяжесть этих древних камней. Она вспомнила, как вот так же смотрела на стены темницы во дворце Уфмана, как подтягивалась вверх, чтобы взглянуть через крошечное окошко и ощутить солнце на лице, как мечтала о свободе. Она вспомнила въедающееся в плоть железо на лодыжке и длинную тонкую цепь, гораздо более прочную, чем казалась с виду. Вспомнила, как билась с этой цепью, грызла ее зубами и тянула ногу до тех пор, пока кровь не потекла из-под разорванной кожи. Она ненавидела стены. Они всегда напоминали распахнутые челюсти капкана.

Так же мрачно она смотрела на кровать. Она ненавидела кровати, диваны и подушки. Мягкие вещи делают тебя мягким, а ей этого не нужно. Ферро вспомнила, как лежала в темноте на мягкой кровати, только что проданная в рабство. Она была еще девочкой, маленькой и слабой. Она лежала в темноте и плакала от одиночества… Ферро свирепо дернула засохшую корочку и почувствовала, как из-под нее сочится кровь. Она ненавидела ту слабую глупую девочку, позволившую поймать себя в ловушку. Она презирала память о ней.

Но мрачнее всего Ферро смотрела на Девятипалого. Тот лежал на спине среди скомканных покрывал, запрокинув голову и раскрыв рот: глаза закрыты, дыхание с тихим сопением вырывается из носа, одна бледная рука неловко откинута вбок. Спит как дитя. Зачем она трахалась с ним? И почему продолжает это делать? Ей вообще не следовало прикасаться к нему. Ей не следовало говорить с ним. Он ей не нужен, этот огромный уродливый розовый болван.

Ей никто не нужен.

Ферро говорила себе, что ненавидит все это, что ее ненависть никогда не утихнет. Но как бы она ни кривила губы, как бы ни хмурилась и ни расковыривала свои царапины, ей было трудно возродить в себе прежние чувства. Она взглянула на кровать, на темное дерево, освещенное тусклыми отблесками от углей в камине, на тени, колышущиеся на измятой простыне. А что изменится, если она ляжет здесь, а не на холодном широком матрасе в своей комнате? Кровать ей не враг. Она поднялась со стула, мягко ступая, подошла к кровати и улеглась спиной к Девятипалому, стараясь его не разбудить. Не ради него, разумеется.

Впрочем, она не желала объяснять свои действия.

Ферро отодвинулась назад, ближе к нему, где было теплее. Услышала, как он что-то пробурчал во сне, почувствовала, как он повернулся. Напряглась, готовая выпрыгнуть из постели, задержала дыхание. Рука северянина скользнула вдоль ее тела, и он пробормотал что-то ей в ухо — бессмысленные сонные звуки, — щекоча ее шею горячим дыханием.

Большое теплое тело, плотно прижавшееся к ее спине, больше не вызывало мыслей о ловушке. Тяжесть бледной ладони, мягко лежащей на ее ребрах, большая рука, обнимавшая ее, — от этого было почти… хорошо. Ферро поняла это и нахмурилась.

Ничто хорошее не длится долго.

Поэтому она приложила ладонь к его ладони и почувствовала, как его пальцы — и обрубок на том месте, где одного не хватало, — переплетаются с ее пальцами. Ферро представила себе, что она в безопасности, цела и невредима. Что тут плохого? Она крепко сжала его руку и подтянула к своей груди.

Потому что знала: это не продлится долго.

— Прошу, господа. Генерал Поулдер, генерал Крой… Бетод дошел до самой Белой реки, и едва ли он сможет найти более удобную площадку, чтобы встретить нас лицом к лицу. — Берр сделал короткий вдох, обводя собравшихся тяжелым взглядом. — Весьма вероятно, что завтра нас ждет сражение.

— Вот и отлично! — вскричал Поулдер, с величайшей самоуверенностью хлопая себя по ляжке.

— Мои люди готовы, — проговорил Крой, поднимая подбородок на один уставной дюйм.

Генералы, равно как и многочисленные члены их штабов, обменивались гневными взглядами через все обширное пространство шатра Берра, причем каждый пытался перещеголять сидящего напротив в своем безграничном энтузиазме относительно предстоящей битвы. Глядя на них, Вест невольно скривился. Две шайки подростков на школьном дворе — и те, наверное, вели бы себя более взросло.

Берр приподнял брови и повернулся к картам.

— К счастью для нас, инженеры, строившие крепость Дунбрек, тщательно обследовали окружающую территорию. В нашем распоряжении имеются весьма точные планы местности. Более того, не так давно на нашу сторону перешла группа северян, сообщивших подробную информацию о силах Бетода, его действиях и намерениях.

— С какой стати мы должны верить на слово стае северных собак, — презрительно отозвался генерал Крой, — если они изменили даже собственному королю?

— Если бы принц Ладислав прислушался к ним, сэр, — ровно произнес Вест, — он, возможно, все еще был бы среди нас. Как и его дивизия.

Генерал Поулдер удовлетворенно усмехнулся, и его штабные подхватили смешок. Кроя, естественно, эта отповедь не слишком развеселила. Он метнул через палатку убийственный взгляд на Веста, и тот ответил ледяной невозмутимостью.

Берр откашлялся и продолжал.

— Бетод удерживает крепость Дунбрек. — Кончик указки постучал по черному шестиугольнику. — Она построена, чтобы прикрыть единственную важную дорогу из Инглии в районе брода через Белую реку — нашу границу с Севером. Дорога подходит к крепости с запада и дальше идет на восток по днищу широкой долины, между двумя горными хребтами, поросшими лесом. Основные силы Бетода расположены около крепости, но он собирается организовать атаку с восточной стороны, еще на дороге, как только мы покажемся в поле зрения. — Указка Берра скользнула вдоль темной линии, чиркнув по плотной бумаге. — Долина, по которой проходит дорога, голая и открытая — трава, немного кустарника и скалистые выступы. Там предостаточно пространства для маневра. — Он снова повернулся к офицерам, крепко сжимая указку, и тяжело опустил кулаки на стол. — Я собираюсь попасть в его ловушку. Или, по крайней мере… сделать вид, что попал. Генерал Крой!