Урал грозный - Александр Афанасьевич Золотов

выдержала испытание. Обухов обнял и расцеловал взволнованного старика. Ободренный успехом, он повез свое изобретение в Санкт-Петербург.

3

К тому времени окончилась неудачная для России Крымская война. Николай I окончил жизнь самоубийством. Шел 1857 год. Над Невой стояли призрачные белые ночи, когда в Северную Пальмиру приехал инженер Обухов. Казалось, все предвещало успех.

Павел Матвеевич остановился в отеле француза Лербье на Невском, неподалеку от Знаменья. Француз в первый день подвел к нему юркого маклера. Человек этот был мал ростом, обезьяноподобен, с необыкновенно подвижными пальцами, унизанными кольцами.

— Меня зовут Розенберг,— поклонился маклер.— Как истинный патриот, я очень рад пожать вашу руку.

Мсье Лербье успел шепнуть на ухо Обухову:

— Это самый богатый человек здесь. Очень интересуется вашим изобретением.

Инженер поморщился и брезгливо подумал: «шпион».

Розенберг несколько дней неотступно преследовал инженера Обухова, издалека заводил разговоры.

— У вас в руках жизнь одного знатного человека,— сказал он однажды ему.— О, если бы вы знали, как вас отблагодарят, если...

Маклер огляделся и, понизив голос, пообещал:

— Гвардейский поручик, князь, будет стреляться на дуэли, и если господину Обухову угодно спасти ему жизнь, то мы согласны...

Обухов сразу все понял. Маклер был противен, как скользкая жаба, но инженер сдержался и спокойно спросил:

— Сколько?

— Это мне нравится,— поклонился маклер,— он может дать за секрет десять тысяч рублей.

Обухов посмотрел на собеседника и сказал:

— Вы хотите убить двух зайцев сразу: облагодетельствовать гвардейца и одну иностранную державу. Послушайте, у вас нет средств и сил, чтобы заставить меня изменить родине. Вы — шпион!

Он схватил назойливого гостя за шиворот и вытолкал из номера.

«Сей знак хорош,— обрадованно подумал Обухов.— Кирасы будут и нам потребны, коли иностранная разведка сим заинтересована».

В военном министерстве препоручили опытным людям испытать кирасы Обухова и только после этого доложили об изобретении господину министру.

Военный министр, оглядев кирасу, строго сказал начальнику Златоустовского завода:

— Нам пушки нужны, сударь, а не кирасы.

Тратить на сие дело добротную сталь и защищать солдат от вражьих пуль невыгодно, сударь. В России, хвала богу, мужиков много и солдат дешев!

Пушки действительно нужны были. После Крымской войны стало ясно, что России нужна хорошая артиллерия. Пушки покупали у Круп-па. Крупповская литая сталь славилась на весь мир, но обходилась военному ведомству в пятьдесят четыре рубля за пуд — деньги немалые. Шведские орудийные заводы Финспонга и Ставше продавали пушки дешевле, они и качеством были хуже. Военный министр предложил Обухову:

— Подумайте, сударь, над пушками. Сталь вы научились варить отменную. Чую — будут и пушки добрые.

Обухов сдал кирасы в артиллерийский арсенал и, огорченный, уехал из Санкт-Петербурга. Мсье Лербье, пожимая руку инженеру, укоризненно качал головой:

— Сами видите, сколь не ценят здесь ваших хлопот, а между тем господин Розенберг...

— Прощайте,— энергично прервал его Обухов,— и запомните, мсье Лербье: русские люди не продажны.

4

Осенью Обухов снова появился на Златоустовском заводе. Снова вдвоем со стариком они наедине беседовали. Вскоре стало известно: Обухов надумал отлить из добротной булатной стали пушку.

Дело подвигалось медленно. Опять преследовали неудачи и в составе стали и в литье, но все преодолели, и в марте 1860 года три пушки были обточены и высверлены.

На обширном заводском пруду, еще покрытом толстым льдом, избрали полигон. Пушку привезли на санях и установили на массивном зеленом лафете у подножия Косотура.

Стоял тихий морозный день. Ярко лучилось солнце.

На Косотур сбежались все златоустовцы. Они рассыпались по склону горы и на плотине и зорко наблюдали за тем, что происходило на полигоне.

Прогремел первый холостой выстрел. По горам прокатилось звонкое эхо.

Обухов просиял, переглянулся со стариком Шевцовым. В эту минуту он вспомнил все трудности, разочарования, горечь. И вот теперь подошло долгожданное. Он махнул рукой и крикнул:

— Ядром!

Солдаты взяли из ящика ядро и торжественно вкатили в дуло. Старший фейерверкер скомандовал:

— Пли!

По горам громом прогремело эхо. Поднимая колючую снежную пыль, ядро с визгом перелетело пруд и ударило в далекие сосны. Было видно, как заклубился иней, как подрезанное дерево перевернулось и темной кроной упало в сугроб.

— Знатно!— похвалил фейерверкер и похлопал пушку: — Матушка-голубушка, громи и рази супостатов!

На Косотуре раскатилось громкое «ура»...

Пушки тут же на полигоне бережно уложили в сани и отправили гужом в далекий Санкт-Петербург. Их давно ждали в артиллерийском арсенале. Там их нарезали и подготовили к испытанию. В августе 1860 года их доставили на полигон. Обухов сильно волновался.

На полигон неожиданно прибыл царь. Он милостиво подозвал к себе приехавшего инженера и спросил:

— Уверен ли ты, что твоя пушка выдержит?

— Вполне уверен, ваше величество!

Государь пристально посмотрел на Обухова.

— А чем ты это докажешь?

— Тем, что если вы позволите, то я сяду на нее верхом, и пусть стреляют, сколько хотят.

Царь снисходительно улыбнулся.

— Пожалуйста, не вздумай этого сделать!

Он взмахнул белоснежным платочком, и испытания начались.

Первая стальная пушка выстрелила четыре тысячи раз и ни одной царапины не появилось в дуле. Тут уже и министр не утерпел.

— Вот видишь, сударь, отлил-таки получше Круппа! — похвалил он инженера и доложил об успехе государю.

Царь пожаловал Обухову десять тысяч рублей и приказал построить в Златоусте пушечный завод. Завод построили и назвали Князе-Михайловским, в честь великого князя Михаила Николаевича.

Пушки в Златоусте отливали для всей русской армии. Были они значительно лучше крупповских, а обходились всего-навсего шестнадцать рублей пятьдесят копеек пуд.

Чтобы сталь была лучше, Обухов примешивал к ней магнитный железняк — металл получался необыкновенно крепкий и твердый. Сколько прибавлялось магнитного железняка, как и когда,— знали только двое: Обухов и старик-литейщик Шевцов.

Так