Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

она его… тоже не со зла. Он её, можно сказать, из смерти вытащил, а потом… хозяйка она никакая. Стирка, готовка – всему учиться пришлось. Степан терпел, учил, злился, конечно, но не гнал. Она старалась как могла, хорошо ещё, что Степан на работе уставал и не каждую ночь лез.

Мария снова вздохнула и уже закрыла глаза, когда послышались лёгкие скользящие шаги. Ближе, ближе… замерли у двери. Уже догадываясь, кто это, Мария приподнялась на локте и позвала по-английски.

– Это ты? Заходи.

– Да, я, – так же по-английски ответил, входя, Майкл. – Не спишь ещё?

– Нет, – улыбнулась Мария.

Её улыбка блеснула в темноте, и Майкл пошёл на эту улыбку, как на свет. Он был в белом халате и шапочке, и Мария спросила:

– Работаешь сегодня?

– Да, дежурю, вот отпросился, держи, – он полез под халат и вытащил большое яблоко.

– Оу! – тихо засмеялась Мария. – Спасибо. Ты садись. Тебя на сколько отпустили?

– Успею, – усмехнулся Майкл.

Мария покатала в ладонях яблоко, понюхала.

– Ты как? – тихо спросил Майкл. – В порядке?

– Да, – кивнула Мария. – А ты?

– У меня всегда порядок, – буркнул Майкл.

Он сам не понимал, что с ним, вернее, не хотел понимать, и потому срывался. Мария снова засмеялась и вздохнула.

– Мне завтра к гинекологу идти.

– Это доктор Барби? Варвара Виссарионовна? – уточнил Майкл. – Не бойся, она добрая.

– Много ты в гинекологах понимаешь! – фыркнула Мари я.

– Здесь все врачи хорошие, – упрямо ответил Майкл и, помедлив, предложил: – Хочешь, я с тобой пойду. Сменюсь, и пойдём.

– Спасибо, – кивнула Мария. – Доктор Ваня сказал, что отведёт меня. Он на тебя не заругается? Ну, если и ты пойдёшь.

– Думаю, нет.

– Он что, тоже… добрый?

– Ты ж его видела. И говорила с ним. Он…

Майкл запнулся, подбирая слова, и она закончила фразу за него.

– Понимающий, так?

– Да, – обрадовался находке Майкл. – Это ты точно. Знаешь, когда меня привезли прошлой зимой, в самую заваруху, я сначала не давался, думал, лучше пусть сразу пристрелят, чтоб не мучиться.

– Ты горел уже? – перебила она его.

– Нет, я только раненый был, ну, побили меня сильно, кожу порвали, сзади и на лице.

– Лицо у тебя чистое, – возразила Мария.

– Это мне под волосы шов утянули. Я теперь на лоб счёсываю. И разрез был не рваный, такие хорошо заживают, а сзади меня здорово попортили. Я же джи, – Майкл вздохнул. – Гореть я уже здесь начал. Так, когда привезли меня, сначала буйным посчитали и связали, так доктор Ваня пришёл, санитаров выгнал и развязал меня, – Майкл снова вздохнул.

– Ты за хозяина его посчитал, да? – жадно спросила Мария.

– Да нет, – усмехнулся Майкл. – Я и не надеялся на это. Грязный весь, вонючий, морда в крови, задница порезана. На хрен такой спальник нужен. Да и по нему ж видно, что ему джи без надобности.

– Ну, не скажи, я в большом Паласе была, навидалась. Парня и девку за раз брали, и ни хрена.

Майкл кивнул.

– Я такое тоже видел, – и по-русски: – Бисексуал называется, – и тут же снова по-английски. – Но тут… Знаешь, он развязал меня, ну, мне только петлю на руки накинули, на запястья, стянуть даже не успели, он петлю снял, в угол откинул. Я стою перед ним и жду. Куда ударит. А он на меня смотрит, и тут, – Майкл как-то недоверчиво улыбнулся. – Тут он меня, понимаешь, меня спрашивает. Хочу ли я умыться. И рукой на раковину показывает. А там мыло лежит, белое, и полотенце рядом.

– Ты небось и кинулся, – засмеялась Мария.

– Ага, – так же радостно засмеялся Майкл. – А мыло щиплет, я и ойкнул. А он говорит, давай посмотрю, что можно сделать. Тут и доктор Юра зашёл. Юрий Анатольевич.

– Это очкастый, что ли?

– Да, хирург. И забрал меня зашивать. Понимаешь, доктор Ваня мне сказал, что делать надо сейчас, а то края разойдутся, и шрам тогда широкий будет. Понимаешь, будто он знал, будто они не врачи, а… а за меня, чтоб я на сортировке не вылетел.

Мария задумчиво кивнула, доедая яблоко.

– Зашили тебя хорошо. А гореть…

– Ну, пока зашитый лежал, и начал. Ладно, – тряхнул он головой, едва не уронив шапочку, и встал. – Пойду. Спи давай.

– Ага, – улыбнулась Мария. – Спасибо, – и по-русски: – Спокойной ночи, так?

– Это тебе спокойной ночи, – обернулся у двери Майкл. – А мне тихого дежурства.

– Хорошо. И удачи.

– Всем удачи, – попрощался, выходя, Майкл.

В коридоре он прислушался и бесшумно побежал в свой корпус.

Мария легла поудобнее. Смешно: пришёл, яблоко принёс. Что ж, если удастся со Степаном развязаться, то прилепиться ей есть к кому. А Михаил… он сам ничего, и понимает всё, с ним нетрудно будет. Лишь бы гинеколога пройти, а там уже всё пустяки. С этим она и заснула.

Россия

Ижорский Пояс

Загорье

Чаще всех к Норме забегала Женя. Посидеть, поболтать. Пили чай со всякими вкусными мелочами, обсуждали городские новости и происшествия. Заглядывали и другие соседки, кто знал английский получше. Норма хоть и старалась, но с русским у неё получалось не очень уверенно. Но тут такое дело намечается, что надо звать если не всех, то очень многих. Бабу Фиму уж обязательно: без неё такую махину не поднять.

А началось всё с пустяка. Женя обмолвилась, что стала смотреть Алискины вещи к осени, а она уже сейчас видно, что выросла, придётся всё покупать, но это пустяки, а вот вещи-то есть совсем крепкие, жалко выбрасывать.

Норма кивнула.

– Да, конечно, я понимаю вас, Джен. Пока Джинни выросла, я столько узлов в церковь отнесла. На пожертвования.

Женя невольно покраснела.

– Я не ходила в церковь, – и быстро, пока разговор не ушёл в прошлое. – И здесь не хожу.

– Я тоже, – кивнула Норма.

И всё бы на этом, но с ними в тот день пила чай Татьяна из шестьдесят четвёртой. Проведя в угоне пять лет, она хорошо знала английский.

– И впрямь, – она чинно отхлебнула чаю, – мои как на дрожжах тянутся, сносить не успевают. А кто-то бедует, купить не может. А так-то, с рук, оно подешевле будет.

– Знать бы кому, я бы и даром отдала, – засмеялась Женя.

– Ну, мне девчачьего не надо, – улыбнулась Татьяна. – Наградил бог парнями, а вот если…

Так они втроём ни до чего тогда и не договорились, но «Беженский Корабль» загудел, обсуждая и судача. Ну, в самом деле, как сделать, чтоб и не пропало, и не в обиду было, ведь дарёное-то хоть и не выпрошенное, а всё же… а продать… а кто купит… а мне эти деньги и не нужны, мой в