Давний спор славян. Россия. Польша. Литва - Александр Широкорад

Во время переговоров в Тильзите Наполеон писал Талейрану: «Моя система относительно Турции колеблется и готова рухнуть — я ни на что не могу решиться».

Точно также Наполеон колебался и в польском вопросе. Французские войска в землях, населенных поляками, встречались с ликованием, как освободители. В Варшаве и Познани воздвигались триумфальные арки в честь Наполеона. Снова появились польские национальные костюмы, запрещенные прусскими властями эмблемы и национальные флаги.

После тяжелой битвы с русскими под Пултуском 14 (26) декабря 1806 г., окончившейся вничью, обозленный Наполеон возвращался в Варшаву. На одной из почтовых станций к нему подвели золотоволосую девушку, которая обратилась к императору на чистейшем французском языке: «Добро пожаловать! Тысячу раз добро пожаловать в нашу страну! Ничто не может выразить ни чувства восхищения, которое мы к вам питаем, ни радости, которую мы испытываем, видя вас вступившим на землю нашего отечества, ожидающего вас, чтобы подняться».

Надо ли говорить, что эта встреча была заранее срежиссирована, как и встреча Гришки Отрепьева с Мариной Мнишек 300 лет назад. В итоге девятнадцатилетняя жена престарелого графа Валевского стала на несколько лет любовницей французского императора. Академик А. 3. Манфред писал: «Вокруг императора кипели страсти; на него смотрели с надеждой. Все, начиная с любимой Марии и кончая старыми польскими вельможами, ждали его решений. Наполеон пришел победителем в Варшаву, что же медлить? Разве польский народ, поднявшийся с оружием в руках против прусских угнетателей, не внес свой вклад в победу над Пруссией? Разве польские полки не храбро сражались за освобождение Варшавы? И разве не пришла пора перечеркнуть все три раздела Польши, произведенные его противниками? Но Наполеон отвечал уклончиво. Он охотно восхвалял доблести Яна Собеского, говорил о великой роли Польши в истории Европы, но о будущем Польши высказывался туманно и неопределенно».[203]

В Тильзите Наполеон решился на полумеру и из земель, отобранных у Пруссии, создал герцогство Варшавское, номинально подчиненное саксонскому королю, а фактически контролируемое императором Франции. Замечу, что самого саксонского курфюрста Наполеон в 1806 г. произвел в короли. И Саксонское королевство тоже было подчинено Наполеону, как непосредственно, так и через Рейнский союз.

По Шёнбруннскому миру между Австрией и Францией, заключенному 14 октября 1809 г. (н. с), герцогство Варшавское получало от Австрии Западную Галицию.

Прежде чем перейти к созданию Варшавского герцогства, стоит сказать несколько слов о положении поляков после третьего раздела Речи Посполитой.

В польских землях, отошедших к Австрии, официальным стал немецкий язык, издавались только немецкие газеты. Чтобы избежать предвзятости, процитирую французское издание «История XIX века»: Галицийские поляки «скоро стали завидовать судьбе своих соотечественников, подпавших под власть России… Вынужденная отказаться от политической жизни, шляхта посвятила свои досуги земледелию, улучшила обработку своих земель и, вопреки желанию правительства, разбогатела. Крестьяне извлекли пользу из либеральных реформ императора Иосифа II и освободились от крепостной зависимости.

Русины дождались улучшения своего положения. Все три исповедания — католическое, униатское и православное — были совершенно уравнены в правах. В 1806 году император Франц вернул епископу Перемышля звание митрополита Галиции. Для будущих священников были учреждены при Львовском университете курсы русинского языка. В 1809 году русинские крестьяне решительно высказались против Наполеона и способствовали сохранению провинции под тем самым австрийским господством, от которого так стремились избавиться поляки».[204]

На польских землях, доставшихся Пруссии, «польские чиновники были отставлены и заменены прусскими: ландратами — в уездах, штадтратами — в городах. Однако некоторое количество местных чиновников осталось в судебных учреждениях. С 1797 г. сделалось обязательным прусское уложение (Landrecht). Особый еврейский суд (кагал) был уничтожен. Польские солдаты влились в состав прусских полков. На конфискованных государственных землях поселены были немецкие крестьяне. Расточительная шляхта сильно нуждалась в деньгах — правительство, в расчете лишить ее имений, облегчило ей залог недвижимостей. В общем, правительство [прусское] встретило мало сопротивления со стороны поляков; городской жизни вне Варшавы не существовало; крестьяне, найдя защиту от злоупотреблений панства, быстро приспособились к новому режиму; недовольное дворянство уединилось в своих имениях; некоторые эмигрировали в Литву, где их сословие находилось в более благоприятном положении…

… В русской части Польши народные массы — православные или униатские по вере и русские по языку — издавна были подчинены польским панам — католикам, которые, собственно, и составляли полноправное население страны. Опираясь на массы, правительство имело возможность совершенно парализовать польское влияние, однако оно и не помышляло об этом… Как бы то ни было, шляхта в русских областях сохранила привилегированное положение, и ее галицийские собратья не раз взирали на нее с завистью».[205]

Тут стоит обратить внимание на интересный момент. Если в Малой России была какая-то прослойка местного украинского дворянства, выделившегося из казачьей верхушки и исповедовавшего православие, то в Белой Руси своего дворянства не было. Уже к середине XVII в. потомки русских бояр и князей, живших в Великом княжестве Литовском, полностью ополячились и стали «твердыми» католиками. Дворяне, владевшие имениями в Белоруссии, считали себя исключительно поляками и говорили только по-польски и по-французски. Сейчас как белорусские либералы, так и правительство Лукашенко чохом записали всех польских дворян, проживавших в границах современной Белоруссии, в белорусов. В их число даже попал Феликс Дзержинский. К величайшему сожалению для Лукашенко и его противников, следует признать, что в XIX в. местные дворяне и их холопы слыхом не слыхивали о «белорусской нации».

Итак, как уже говорилось, Россия в ходе трех разделов Польши получила земли с православным и частично униатским простонародьем и тонкой прослойкой дворян — поляков и католиков. Но вместо того чтобы опираться на простой народ, имевший одну веру и почти один язык, Павел I и Александр I начали заигрывать с польской знатью. Видимо, одной из причин этого было желание когда-либо овладеть и остальными польскими землями. Но это вопрос спорный. Главной же причиной, на мой взгляд, была неуверенность обоих императоров в русском дворянстве и желание получить опору своей власти в виде польской шляхты.

Опять процитирую французских историков: «Павел I изменил отношение к ним: освободил Костюшко, Немцевича, Мостовского, Капостаса, вернул на родину тысячи сосланных, доверил дипломатический пост молодому Адаму Чарторыскому. Разоренные смутами XVIII в. области стали отдыхать. Конечно, „золотая свобода“ была утрачена, зато не приходилось больше страдать от крайностей своеволия. Козьмян[206]следующим образом резюмирует мнение своих соотечественников, ставших русскими подданными: „С известной точки зрения нам живется лучше, чем во времена республики; мы в значительной степени сохранили то, что нам дала родина. Нам не приходится теперь бояться уманской резни; хотя Польши нет, мы живем в Польше и мы — поляки“.