Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - Иван Кривушин

Жерманос, вернувшись 7 июля из поездки в Руанду, поставил перед президентом и правительством вопрос о разоружении в ГЗБ милиции и военных частей. «Много тех, – писал Кено Миттерану[1819], – кто требует, чтобы мы занялись этим». Кено, однако, выступил против на том основании, что «это не входит в наш мандат и у нас нет средств». По его мнению, следовало ограничиться следующими шагами: «Наши военные не будут допускать никаких действий руандийской армии и милиции внутри зоны». Кено также затронул и другую проблему: арест лиц, ответственных за геноцид. Здесь он также рекомендовал предпринять минимальные меры: « передадут комиссии по расследованию Объединенных Наций и докладчику Комиссии по правам человека, когда те туда прибудут, всю информацию, которой они располагают, о виновниках резни». Позицию Кено поддержал МИД: «В ООН высказывают требования о необходимости разоружения милиции и ВСР, что мы считаем невозможным и нежелательным… С другой стороны, просят прямого вмешательства наших войск для ареста и задержания виновников резни: речь идет об акции, которая, если не считать очевидных преступлений, не входит в мандат, который был нам дан (курсив мой. – И. К.), однако мы склонны облегчить задачу тех, кому это будет поручено и кто будет исполнять полицейские функции со стороны МООНПР»[1820]. «Франция, – критикует позицию Парижа Дефорж, – могла бы попросить изменить мандат или сделать это в одностороннем порядке, как при создании гуманитарной зоны безопасности. Вместо это она прикрылась юридическими формальностями»[1821].

Франция фактически прервала контакты с властями в Гисеньи. 6 и 7 июля Синдикубвабо и Бикамумпака просили Жерара о встрече, но тот ответил молчанием[1822]. Все свои надежды французская дипломатия возлагала теперь на переговоры о прекращении огня, которые безуспешно пытался организовать Даллэр при поддержке нового специального представителя Генерального секретаря ООН Хана; с этой целью 7 июля Хан встретился с лидерами режима[1823]. Французы прилагали все усилия, чтобы найти «легитимных представителей лагеря хуту». 8 июля Жерар выразил сожаление, что «ни один умеренный политик (член партии) не был замечен в зоне “Бирюзы”»[1824]. 10 июля он попытался выяснить степень политического влияния в «лагере хуту» авторов Кигемской декларации[1825].

РПФ, однако, усиливал дипломатический нажим на французов: он обратился с письмом к Председателю СБ ООН с требованиями разоружения находившихся в ГЗБ отрядов милиции и ВСР и ареста виновников геноцида[1826]. Последнее требование казалось тем более обоснованным, что в распоряжении французов попадало все больше и больше данных о причастности к массовой резне тутси функционеров самого разного уровня. Жерар писал в Париж 8 июля: «…у префекта Кибуйе все руки в крови, как, впрочем, и у большинства бургомистров зоны. Все они должны, когда придет время, как можно скорее быть арестованы МООНПР, которая получит на это мандат, и переданы правосудию. Нам следует облегчить ее работу, согласно принципам, которые нужно определить»[1827]. 9 июля посол сообщал: «Мне были переданы совершенно ужасные свидетельства о деятельности Полины Ньирамасухуко, женщины министра, которая будто бы сама своими устами призывала к убийствам детей и женщин тутси»[1828]. Французские военные собрали информацию о геноциде, имевшем место на территории ГЗБ, и возложили ответственность за него в первую очередь на местных руководителей – префекта Кайишему, бургомистров Гишьиты, Гисову, Мабанзы, Мвендо, Рваматаму, главу жандармерии Гиконгоро майора Бизимунгу, секторальных советников Мику Мухиману и Мубангу Хабиману, а также предводителя интерахамве в Чьянгугу Юсуфа Муньякази и лидера КЗР в Кибуйе Обеда Рузиндану[1829]. Тем не менее 11 июля Лафуркад заявил: «Если они [члены Временного правительства] прибудут в районы наших операций, мы позволим им остаться в качестве простых беженцев»[1830]. Слова Лафуркада смутили даже МИД, который уже 12 июля фактически их дезавуировал: «Гуманитарная зона безопасности, – сказала журналистам представитель Кэ д’Орсэ Катрин Колонна, – не является убежищем для виновников бесчинств и резни»[1831].

Французы сталкивались с серьезными трудностями в обеспечении растущей массы беженцев в ГЗБ всем необходимым: «Только для одной области Гиконгоро, – сообщал МИД, – потребности оцениваются в 500 т продовольствия в день. Нужда в одеялах и лекарствах огромна»[1832]. Выступая в СБ ООН 11 июля, Балладюр заявил[1833]: «Почти миллион беженцев находится сейчас под защитой французских и сенегальских войск в районе, на большей части которого с убийствами покончено и обеспечена безопасность находящихся там беженцев». «Вместе с тем, – сказал он, – бросаются в глаза и огромные масштабы потребностей, которые ежедневно возрастают, в особенности в связи с ростом числа перемещенных лиц. Эти потребности превышают возможности, которыми располагают Франция и несколько других стран, принимающих участие в операции». «Французским и сенегальским войскам в Руанде, – признал премьер-министр – не по силам выполнять функции операции, учрежденной решением Совета Безопасности». Он подтвердил намерение вывести войска в конце июля и снова призвал к скорейшему развертыванию МООНПР-2.