Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - Иван Кривушин

Однако в тот же день ситуация на дипломатическом фронте резко изменилась. В Кампале по инициативе французской стороны Мусевени организовал встречу эмиссара Кэ д’Орсэ Франсуа Декуэта с Кагаме; в ней участвовали также сам Мусевени и государственный министр обороны Уганды Амама Мбабази.

«Сначала я воспользовался случаем, – сообщал в Париж Декуэт, – чтобы представить наш проект гуманитарной зоны безопасности… Поль Кагаме ответил, что РПФ не против создания гуманитарных зон. Правда, нужно сначала обсудить, что они будут представлять из себя, прежде чем о них объявлять, чтобы избежать негативной реакции и непонимания. Он заявил, что у него нет возражений против нашего проекта и что он готов обсуждать его условия.

Президент Мусевени, который явно имел долгую предварительно беседу с главой высшего командования РПФ, горячо поддержал его в этом отношении.

Я спросил Поля Кагаме, рассматривал ли он вопрос о прекращении боев, единственном действительно эффективном способе стабилизации катастрофической гуманитарной ситуации в Руанде. Он ответил, что РПФ отныне близка к этому этапу после недавнего взятия Кигали. Пока силы центрального правительства держались в столице, прекращение огня было невозможным. Теперь же на повестке дня остановка боевых действий, как и соглашение политических сил и суд над преступниками. Условия прекращения огня в ближайшее время будут объявлены.

Тогда вмешался президент Мусевени. По его словам, Кагаме имел в виду существование трех различных зон: первая – зона РПФ, ограниченная линией прекращения огня, которую Фронт считал себя способным защищать; вторая, зона правительственных сил, будет с другой стороны ; третья будет нашей гуманитарной зоной безопасности.

Кагаме выразил свою озабоченность по поводу соблюдения перемирия правительственными силами… Если они предпримут контр наступление и если они будут продолжать совершать убийства в их зоне, РПФ придется возобновить операции, чтобы взять ее под контроль.

Я посоветовал генералу Кагаме выдвинуть инициативу по прекращению огня. Президент Мусевени предложил основные тезисы заявления: “Достигнув отныне нашей цели, которая заключалась в свержении центрального правительства, виновного в преступлениях, мы объявляем о прекращении огня по линии, идущей от… и до… а также поддерживаем создание гуманитарной зоны безопасности. Мы призываем правительственных солдат, не виновных в преступлениях, влиться в национальную армию и поддержать правительство единства”.

Затем президент Мусевени уточнил свою мысль. Прекращение огня должно быть объявлено на срок от двух до трех недель. Если правительственные силы не станут соблюдать своих обязательств, то РПФ будет иметь основания возобновить наступление и атаковать их зону. Что же касается гуманитарной зоны безопасности, там не будет никаких проблем. РПФ должна по-дружески вести себя по отношению к Франции и прекратить делать из нее козла отпущения за все проблемы Руанды.

Поль Кагаме проявил по отношению к нам добрую волю. , прибытие французских войск, не согласованное , представляло опасность, поскольку создавало ложное ощущение, что правительственные силы пользуются их поддержкой. Но РПФ отныне уверен, что нам можно верить. Стычка в Бутаре была инцидентом, который обе стороны должны воспринимать как незначительный.

Я высказал мысль, что прямая связь с главнокомандующим могла бы удачно дополнить великолепную работу генерала Даллэра и создать дополнительную гарантию, чтобы избежать любых инцидентов. Поль Кагаме признал, что контакты между Парижем и им самим не всегда были простыми, и дал мне номер своего спутникового телефона»[1785].

Казалось, французы совершили блистательный дипломатический прорыв, резко развернув ситуацию в свою пользу. Они получили от Кагаме согласие и на создание ГЗБ, и на прекращение огня. Так считал сам Декуэт, который сообщил в Париж не только о «доброй воле» Кагаме. В своем комментарии к отчету он написал: «Президент Мусевени, очарованный своей беседой в Париже с президентом Республики, чьи слова, чтобы убедить Кагаме, он цитировал многократно, кажется, наконец, решительно склонился в пользу урегулирования руандийского кризиса. Что же касается главнокомандующего РПФ, вежливого и сдержанного, его поворот в нашу сторону подтверждает, что он готовится перейти от военного подхода к политическому»[1786] (курсив мой. – И. К.). Однако Декуэт, находясь в состоянии эйфории от своего успеха, не понял, что Мусевени и Кагаме полностью его переиграли. С одной стороны, они обеспечили нейтралитет Франции, договорившись с ней о границах ее зоны ответственности, в которую не вошла последняя остававшаяся под контролем режима часть Руанды – северо-западная; тем самым РПФ избежал риска военного столкновения с силами «Бирюзы», которое помешало бы ему добиться полной победы; когда же победа будет одержана, повстанцам останется лишь дождаться скорой эвакуации французов. С другой, дав обещание обнародовать декларацию о прекращении огня, Кагаме сопроводил его двумя оговорками, которые фактически превращали эту декларацию в клочок бумаги: во-первых, угрозой возобновить наступление в том случае, если ВСР нарушит соглашение о перемирии, которая означала, что РПФ в условиях отсутствия какого-либо механизма контроля за его выполнением сохранял полную свободу действий; во-вторых, требованием суда над преступниками, в число которых Кагаме открыто зачислил членов Временного правительства, «виновного в преступлениях», и косвенно командование ВСР, призвав их солдат, «не виновных в преступлениях», вступить в ряды новой армии. Тот «политический подход», о переходе к которому Кагаме радостно сообщил в Париж французский посол, означал урегулирование руандийского кризиса не на основе политического компромисса между РПФ и «правительственным лагерем», а исключительно на условиях Кагаме путем создания коалиционного правительства из представителей повстанцев и хуту – противников режима.

Получив сообщение Декуэта, Жюппэ также расценил встречу в Кампале как дипломатический прорыв. В тот же день он сообщил об ее итогах на заседании правительства в узком составе под председательством Балладюра[1787], на котором был окончательно санкционирован план создания ГЗБ в границах, определенных 2 июля[1788]. Правительство решило не разоружать отряды ВСР и милиции, находившиеся в ГЗБ, и одобрило инструкцию французским войскам в Руанде «противостоять любому проникновению в зону вооруженных групп и любым военным акциям»[1789]. Однако теперь французское руководство в гораздо меньшей степени, чем еще утром 4 июля, опасалось, что угроза такого проникновения может исходить от РПФ. «Из контактов, которые были у нас с РПФ, и из публичных заявлений генерала Кагаме, – заверил МИД 5 июля, – вытекает, что Фронт не будет стремиться к столкновениям с французскими войсками и что принцип зоны принят»[1790].