Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

«Каждый, кто следит за движением русских к Индии по карте Азии, не может не быть поражен тем сходством, которое имеют их движения с операциями армии, открывающей параллели, против осаждаемой крепости. Таким образом, первою параллелью будет русская граница, начерченная двадцать лет назад и идущая от Каспийского моря через Оренбург и Сибирскую линию к северу от степи до Иртыша. Со стратегической точки зрения, эта параллель может быть рассматриваема как обсервационная линия. Вторая параллель, которая будет составлять ее демонстрационную линию, есть граница, готовящаяся в настоящее время, и которая, сообразно с планом генерала Романовского, будет идти от Красноводского залива, в середине Каспийского моря, к югу от Хивы до Оксуса и по течению реки до Памира, включая, таким образом, всю узбекскую территорию и ставя в ее зависимость все воды Оксуса и Яксарта.

Эта параллель на 1000 миль ближе, но она не угрожает прямо Индии, тем более, что авганские горы составляют сильное военное укрепление. Третья параллель, которая будет естественным результатом предварительных операций и на которую Россия когда-нибудь решится, — если переживет революцию в Европе и катастрофу в Азии, — будет идти от Астрабада к юго-восточной части Каспийского моря, затем по персидской границе до Герата, от него через Хазарейские возвышенности к Оксусу, или может быть через Кандагар к Кабулу. Когда она утвердится таким образом, то положение ее будет внушать опасность».

И действительно, те, кто прежде соглашался с пассивной политикой правительства, стали подвергать ее сомнению. Вице-король сэр Джон Лоуренс заявлял: «Россию следует предупредить о недопустимости вмешательства в дела Афганистана или любого другого государства, граничащего с Индией… продвижение к Индии, переходящее некоторый рубеж, повлечет за собой войну с Британией во всех частях света». Сэр Лоуренс предложил поступить по-честному — разделить Центральную Азию на британскую и российскую сферы влияния.

В сентябре 1869 года в Гейдельберге состоялась встреча князя Горчакова с лордом Кларендоном, главой британской дипломатии. Министры обменялись мнениями по среднеазиатскому вопросу. Кларендон настаивал на создании в Средней Азии некоего буфера, потому что в отдаленных районах контролировать действия своих же военачальников очень трудно. Генералы честолюбивы и хотят повоевать. Горчаков же заявлял, что в целом Россия не против, но Бухарский эмират таким нейтральным буфером быть никак не может, потому что владения Бухары тогда находились по обе стороны Амударьи. И для нейтральной зоны, по мнению Горчакова, лучше всего подходил Афганистан. Англичанин парировал, что границы Афганистана вообще не определены, а это приведет к новым конфликтам. И даже к войне Англии с Россией.

Горчаков, правда, заверил Кларендона, что русское правительство не имеет задач по продвижению в Центральную Азию и тем более в Индию. Пока шли переговоры, Кауфман отправил Милютину два письма с предложением высадить в Красноводском заливе десант, чтобы основать русское укрепление. Это была, по сути, подготовка к походу на Хиву. Военный министр согласился с губернатором Туркестана — если уж начали, то надо добивать неприятеля, нечего останавливаться на полпути. Но письма Кауфмана попали к директору Азиатского департамента МИД Петру Николаевичу Стремоухову, который в ответ написал генералу:

«Из Вашего письма я вижу, что Вы смотрите на Красноводск как на средство, облегчающее военную экспедицию в Хиву. Наше министерство и вообще правительство смотрит на него иначе, а именно как на новые ворота для нашей торговли и, в крайнем случае, как на благотворную угрозу или внушение Хиве. Нам было бы желательно, чтобы посредством этого пункта широко развилась торговля, которая своею выгодностью докажет Хиве пользу добрых к нам отношений, а в то же время глупый хан поймет, что и до него добраться теперь уже сравнительно легко. Не дай бог, чтобы нам пришлось идти войною и занимать Хиву; занять легко, а каково будет ее очистить, и неужели же и эту страну присоединить к империи?.. Я полагал бы вооружиться терпением и дать обстоятельствам более обрисоваться. Но ни в коем случае не думать о походе в Хиву и покуда не начинать с нею дипломатических отношений. Я убежден, что неминуемо, рано или поздно, хан пришлет к Вам посольство для объяснений»[229].

В нескольких строках все страхи русской дипломатии 19 века. И не только. Как бы чего не вышло. Как бы не разозлить англичан. Как бы не рассердить хана. И зачем нам присоединять Хиву к империи? Обижают русских купцов? Ну, ничего. Главное — никого не сердить. И не провоцируйте. Хан пришлет посольство. Полное ощущение, что прошедшие годы так и не научили главного специалиста по Азии тому, как же в этом регионе воспринимают любую взвешенную позицию.

Кауфман и Милютин были в гневе. Они смогли убедить царя, и 5 ноября 1869 года отряд под командованием полковника Николая Столетова — еще одного русского героя Большой Игры — высадился на побережье Муравьевской бухты Красноводского залива. Хива была обречена. Англичане были поставлены перед фактом. Русская экспансия продолжалась.

Разумеется, Лондон не просто наблюдал за происходящим в Азии. То есть активные действия в Азии и на Кавказе были и правда на какое-то время «заморожены». Но именно активные действия на уровне государственном. Разведчики империи как работали, так и продолжали работать: собирать информацию, вербовать агентов, писать отчеты, даже не будучи уверенными в том, что их хоть кто-то читает. Это было похоже, пожалуй, на работу ФСБ в ельцинское безвременье. Офицеры работали, невзирая на то, что власть в стране принадлежала непонятно кому, а важные для Родины решения блокировались на высшем уровне. Но офицеры всегда остаются офицерами и продолжают терпеливо работать, потому что верят, что это нужно их стране. В России или Британии, в 20 веке или в 19 — значения не имеет.

Особенно это касалось офицеров Индийской Британской армии, рожденных в Индии. Они с детства слышали разговоры своих отцов, офицеров или колониальных чиновников, с друзьями. И разговоры эти были в том числе о русской угрозе для Индии. О том, что русские готовятся, что они уже пытались и могут снова сделать это. Угроза нападения русских казалась для большой части индийских англичан не просто естественной. Неизбежной. Многие из них никогда не были в Лондоне, не жили в Англии, однако именно им было свойственно обостренное чувство Родины, отчаянный патриотизм. Редьярд Киплинг прекрасно выразил это в одном из своих стихотворений. И он знал, о чем писал, ведь он сам был таким.

Редьярд Киплинг