Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

«В настоящее время можно с уверенностью сказать, что торговля русским товаром имеет здесь первостепенное место.

На мой взгляд, русского бумажного товара по крайней мере раз в шесть более английского. Я видел на базаре этикетки фабрик Соколова, Богомазова, Сучкова, Истомина, Муравьева, Корнилова, Шереметьева, Мануилова, Сидорова, Морозова, Урусова, Баранова, Зубкова, Борисова, Миндовского, Фокина и Зизина. Затем идут сукно фабрик Осипова, Ремезова и Туляева, плис, парча и бархат, кожи кунгурская и уфимская, юфть, пряжа (ярославская и Лодера), прутовое, полосатое и листовое железо, чугунные котлы, медь, латунь, олово, свинец, меха, медные и железные изделия, фаянсовая посуда, сахар, леденец (преимущественно Кокина), сахарный песок, квасцы (идут больше Ушковские), купорос (синий), нашатырь, сандал (идет тертый), фуксин (первый сорт; второй и третий не идут), стеариновые свечи, писчая бумага, ртуть, мишура, бисер, краски, сундуки и всякая мелочь»[227].

Но при этом Петровский смотрел на ситуацию в Бухаре совсем не оптимистично и делал выводы из своей поездки довольно неприглядные. Он считал, что Россия может потерять рынок Азии, если не начнет предпринимать хоть какие-то действия на серьезном, государственном, уровне. Не уровне частных инвестиций, а именно государственном. Он полагал, что необходима четкая программа действий, потому что политическое присутствие в регионе обеспечивается в том числе и через экономику.

«…Наш Ташкент, сам ничего не производящий, останется навсегда тем, чем он в настоящее время: скупщиком и перепродавцом кокандских товаров. Большего значения он иметь не может и не будет. Даже более, я полагаю, что в недалеком будущем он уступит свое место Казале и останется только административным центром.

Совершенно другое дело бухарско-хивинский рынок или, точнее, Бухара. Срединный по своему географическому положению, между Афганистаном, Персиею, Россиею и нашими, вновь приобретенными азиатскими владениями, рынок этот образует собою огромный меновой двор и склад для всех произведений этих стран, и притом одинаково для всех их доступный. Такое положение дает ему, если не теперь, то в будущем, мировое значение, которое для нас, русских, может иметь (судя по настоящему положению дел) весьма печальный исход, если мы заблаговременно не отнесемся к нему разумно».

Об авторе этого документа, Николае Петровском, стоит сказать несколько слов. Он родился в 1837 году и учился во 2-м Московском кадетском корпусе, закончил его, поступил на военную службу в Астраханский гренадерский полк, потом в качестве преподавателя русского языка служил в Александринском сиротском кадетском корпусе, а в 1862 году его арестовали по обвинению в связях с лондонскими пропагандистами — то есть Герценом и Огаревым. Его приговорили к году заключения. Но зачли срок, проведенный под домашним арестом. Он пошел на гражданскую службу в Государственный контроль, затем был чиновником «по особым поручениям» Министерства финансов. На этой должности он часто ездил в Среднюю Азию. И в 1882 году Николай Петровский был переведен в Министерство иностранных дел, назначен консулом в Кашгар, в Китайский Туркестан, где проработал более 20 лет. Петровский был одним из ключевых участников Большой Игры. Он общался с русскими путешественниками и разведчиками, сам написал инструкцию для разведчиков, отправляющихся в Азию, которая была рассекречена только спустя несколько десятилетий.

«Вы, такой-то, посылаетесь в такую-то страну, которую мы мало знаем, для собирания о ней сведений. Для того, чтобы вам легче было собрать сведения, составлены вопросы, на которые вы, по своем возвращении, должны дать ответы. Постарайтесь хорошо понять эти вопросы и запомнить их, здесь же, на месте, чтобы не осталось ничего неясным. Вы будете собирать по этим вопросам сведения от разных лиц, больших и малых, богатых и бедных, умных и несмышленых. Не будет, поэтому, вашей вины, если на некоторые вопросы ответы будут разные.

Передайте их только так, как вы их сами слышали, не прибавляя ничего от себя. Если на какие-либо вопросы нельзя будет ответить, то лучше не отвечать, сказав, что ответа нет, чем выдумывать неправду. За это на вас сердиться не будут.

Вы отправитесь по такой-то дороге, через такие-то города и места. Поезжайте не скоро, не тихо, а так, по тем переходам, как ходят караваны и ездят все путники. Старайтесь хорошо запомнить названия переходов и самую дорогу, по которой поедете, т. е. города, селения, реки, перевалы, которые вы на ней встретите. Все это нам нужно знать, чтобы исправлять и составлять карты всяких земель.

По приезде в страну, куда вы посылаетесь, вы назоветесь, как вам будет удобнее: или торговым прикащиком, приехавшим ознакомиться с базаром, или лицом, разыскивающим своих родственников и должников, или богомольцем, идущим на поклонение к каким-нибудь святым местам…

Не спешите собирать сведения тотчас же после вашего приезда в страну. Сначала осмотритесь, заведите знакомства. Все что можно видеть самому — смотрите сами, а не полагайтесь на рассказы других. Расспрашивайте не спеша, не все вдруг, о чем сказано в вопросах, а понемногу, при каждом удобном случае: у купца про товары, у служилого человека про порядки. Каждый ответ на ваш вопрос и каждый рассказ, который услышите, хорошо обдумайте, чтобы не было ничего для вас неясного или непонятного. Если вы грамотный и сведения можете записывать, но так, чтобы в случае, если у вас их отнимут, никто другой не мог бы их разобрать. Вам нужно поэтому записывать то, что вы узнаете… одним каким-нибудь словом, цифрою, значком, которые только бы вы слышали, узнали и видели. Прослушав все вопросы, вы поймете, что ничего тайного вам узнавать не поручают: обо всем, что сказано в вопросах, можно было спрашивать открыто, если бы народ той страны, где вы будете, был народ образованный; вы едете секретно и должны скрывать цель вашей поездки только потому, что народ этот не знает русских и не может понять, зачем нам нужны такие сведения, а потому всякого человека, желающего что-нибудь узнать о стране не для чего-нибудь другого, а часто для ее же пользы, считает своим врагом»[228].

В 1873 году российско-бухарский мирный договор был пересмотрен. Туда добавили пункты о свободном доступе российских купцов и их караванов в любую часть Бухарского ханства, об ответственности местных властей за безопасность русских купцов, о беспошлинном транзите русских товаров, об обмене между Российской империей и Бухарским ханством торговыми и политическими представителями. И как сказал тогда Кауфман, «правительство свое дело сделало», теперь дело за купцами.

Пока развивались эти события, в тысячах километров от Центральной Азии, в Лондоне, зрела обеспокоенность действиями России. От былого благодушия, которое еще присутствовало поначалу, не осталось и следа. И англичанам уже не казалось, что русская экспансия может быть такой безобидной. В Лондоне с ужасом замечали, что действия России в Центральной Азии на самом деле не многим отличаются от действий самой Британии, которая бесконечно расширяла индийские владения. Возражать англичане, конечно, пытались, но хоть русские ответы на эти возражения и были дипломатичны и сдержанны, между строк в них читалось — на себя посмотрите. Сэр Генри Роулинсон убеждал правительство как можно скорее отказаться от политики «умелого бездействия». Он писал: