Терновый король - Грегори Киз

Тем не менее он исполнил ее просьбу – повернулся к ней спиной и не оборачивался. Недолго поразмыслив, Энни вышла из своего укрытия и направилась в сторону незнакомца.

– А вы настойчивы, – заметила она.

– А вы голодны, – сказал он, после чего встал и почтительно поклонился. – Вчера я не имел возможности надлежащим образом представиться. Поэтому позвольте сделать это сегодня. Меня зовут Казио Пачиомадио да Чиоваттио. Я буду вам очень обязан, если вы согласитесь ненадолго присоединиться к моему обществу.

Энни скривила губы.

– Как вы совершенно справедливо заметили, я в самом деле ужасно голодна.

– Тогда будьте так любезны, каснара Фиена, присаживайтесь рядом со мной.

– Если только вы пообещаете вести себя как настоящий джентльмен.

– Во всех отношениях.

Она присела на другой стороне одеяла. Теперь их разделяла только еда. Энни жадным взглядом окинула угощения.

– Пожалуйста, ешьте.

Взяв грушу, Энни алчно впилась в нее зубами. Та оказалась спелой и сладкой, и по губам девушки потек сок.

– Попробуйте ее вместе с сыром, – предложил Казио, наливая красного вина. – Это касо дакуава. Один из лучших сортов в районе.

Энни откусила кусочек сыра. Твердый, острый и пикантный, он весьма неплохо сочетался с грушей. После этого сделала глоток вина. Казио тоже присоединился к ней, но, в отличие от Энни, вкушал пищу гораздо спокойнее и медленнее.

– Спасибо, – поблагодарила его Энни, съев еще кусочек хлеба и выпив немного вина, которое уже достаточно подогрело ее мысли.

– Возможность видеть вас для меня превыше всякой благодарности, – ответил Казио.

– Выходит, никакой вы не бродяга, – с легким упреком в голосе сказала она.

Казио пожал плечами.

– Можно было бы с этим поспорить, но я предпочитаю никогда ничего не утверждать, а только предполагать.

– Тогда кто вы такой? Вы не пастух, судя по тому, что у вас меч. Может, странник?

– Что-то в этом роде.

– Значит, вы не из этих мест?

– Я из Авеллы.

Энни пропустила его последние слова мимо ушей, потому что не знала, где находится Авелла, да и не очень-то стремилась узнать.

– Вы приехали сюда на праздники? – спросила она.

– Пожалуй, можно сказать и так, – ответил он, – хотя до сих пор я не почувствовал никакого праздника.

– Но не забывайте. Я все еще обручена, – напомнила ему Энни.

– Да, я слышал. Но при данном стечении обстоятельств и после того, как вы узнаете меня лучше…

– Если вы будете разговаривать со мной подобным образом, я не перестану считать вас ослом.

– Стрела попала прямо сюда, – схватившись за грудь, воскликнул Казио. – В самое сердце.

Энни рассмеялась.

– У вас нет никакого сердца, Казио. Или, по крайней мере, его совсем не слышно. Мне кажется, прочие части вашего тела изъясняются гораздо выразительней.

– Думаете, за такой короткий срок вы успели хорошо меня узнать? Этот ваш жених… он лучше меня говорит?

– Несомненно. Он пишет восхитительные письма, а его речь льется, словно песня. – Энни запнулась. – Во всяком случае, так было раньше, когда он писал мне письма и говорил со мной.

– А говорил ли он вам когда-нибудь, что ваши волосы похожи на редкостный красный шафран? Видел ли он мириады самоцветов в ваших бездонных глазах? Знает ли он ваше дыхание так же хорошо, как свое? – Казио внезапно вперил в девушку столь пронзительный взгляд, что ей стало не по себе.

– Вы не имеете никакого права говорить такие вещи, – пробормотала Энни, ощутив приступ тупой боли.

Ведь она даже не помнила лица Родерика. Но все равно любила его. В этом она была уверена.

– Как долго вы с ним не виделись? – осведомился Казио.

– Почти два месяца.

– Вы уверены, что вы с ним до сих пор обручены?

– Что вы имеете в виду?

– Я хочу сказать, что если мужчина позволяет, чтобы его возлюбленную отправили в монастырь, который находится в тысяче лиг от ее дома, значит, он не слишком сильно к ней привязан.

– Вы… сейчас же возьмете свои слова обратно! – В ярости Энни встала на ноги, начисто позабыв, что выдуманное ею «обручение» было не более чем фантазией.

Родерик ни разу не обмолвился о замужестве. Она придумала историю с обручением, только чтобы оградить себя от внимания Казио.

– Я вовсе не хотел вас обидеть, – поспешил извиниться он. – Если я сказал что-то не то, не принимайте это близко к сердцу. Как вы сами заметили, иногда я веду себя, словно настоящий осел. Пожалуйста, простите меня. Не хотите выпить еще вина?

Вино уже и так подействовало на Энни, тем не менее она снова села на колени и, не спуская с Казио холодного взгляда, согласилась.

– У меня есть одна идея, – произнес Казио.

– Очевидно, какая-нибудь очередная дерзость.

– Но я же извинился, – слегка упрекнул ее он.

– Ну, ладно. Давайте свою идею.

– Насколько я понимаю, ваш возлюбленный вам ни разу сюда не писал. И понятно, почему. Ведь в монастыре не разрешается вести переписку.

– Он даже не знает, где я нахожусь. Но если бы знал, боюсь, мое письмо все равно до него не дошло бы.

– А вы знаете его почерк?

– Как свой собственный.

– Очень хорошо. – Казио оперся на локоть и уставился на свой бокал. – Вы напишете письмо и запечатаете его. Я же постараюсь доставить его вашему Родерику. А когда получу от него ответ, принесу его туда, куда вы скажете.

– Вы в самом деле готовы это сделать? Но почему?

– Если он, как вы говорите, любит вас, то напишет вам ответ. Если он в вас души не чает, то прискачет сюда на коне хотя бы ради того, чтобы вас повидать. Но если он о вас уже думать забыл, то не сделает ни того ни другого. И в таком случае у меня появится надежда.

Ошеломленная неожиданным предложением Казио, Энни поначалу растерялась, не зная, что и ответить. Однако, немного поразмыслив, углядела подвох.

– Если я соглашусь на ваши условия и доверю вам свое письмо, вы можете преспокойно присвоить моему избраннику ярлык неверности на одном том основании, что он не прислал мне ответа.

– Но я даю вам честное слово, что доставлю вам его письмо, какого бы содержания оно ни было. Клянусь именем моего отца и клинком, моим верным другом Каспатором.

– И все же предупреждаю вас: отсутствие ответа я ни за что не сочту за доказательство чего бы то ни было.