Инженер магии - Лиланд Экстон Модезитт

— Мне надо будет прикинуть, что где разместить, да что где потребуется. К тому же я обещал Тирелу возвратиться поскорее. Следует позаботиться о припасах, — уже взобравшись в седло, Доррин продолжает: — Между этими двумя точками проходит довольно глубокий канал. Это видно по гладкой воде. Такое впечатление, будто тут устроен подводный волнорез. Так или иначе, работы у нас здесь уйма, а времени в обрез.

Они направляют коней назад, к тому месту, где оставили повозку. Солнышко припекает, но с Кандарского залива дует прохладный ветер.

По кивку Доррина Ваос поднимает полотнище — белое с поперечными малиновыми полосами. Опустившись на колени, Доррин щелкает огнивом, а как только запал зажигается, вскакивает и вместе с Ваосом бросается в укрытие.

Взрыв на краю болота подбрасывает в воздух землю и тину. Образовавшуюся воронку заполняет вода.

Доррин встает и любуется результатами своих усилий. С помощью взрывов ему уже удалось расширить бухту до шестидесяти локтей в ширину и двадцати в глубину. Однако «Алмаз» остается на якоре в заливе. Заводить его в бухту, пока продолжаются взрывные работы, было бы неразумно.

Там, где обрывается дорога, растет груда камня. Скоро строительного материала хватит для закладки первого причала.

Обернувшись, юноша щурится на солнце, пытаясь разглядеть выкативший из-за поворота и приближающийся фургон.

— Кто это едет? — интересуется Ваос.

— Сам не знаю. Пойдем посмотрим.

На склоне холма, где заложены фундаменты для пяти строений, хлопочет Пергун. Речь его почти восстановилось после контузии, и он, в ожидании заказанного Доррином строительного леса, вовсю занимается земляными работами.

— Похоже на то, что нам везут древесину, — говорит Ваос.

— Древесину обещали доставить только через два дня, — отзывается Доррин.

— А вдруг успели напилить раньше?

Доррин в этом сомневается, хотя, конечно, случается и не такое. Он прибавляет шагу. Худощавый седовласый возница останавливает лошадь.

Подойдя ближе, юноша бледнеет: рядом с фургоном, нагруженным тяжелыми досками, стоит не кто иной, как Хегл.

— Ты привез ее домой, паренек, — говорит кузнец. — Я перед тобой в долгу.

— Какие там долги... — Доррин качает головой, вспоминая все то, что ему пришлось выслушать от Кадары.

— Я-то знаю свою дочурку, — печально улыбается Хегл. — Я говорил с нею и понял, что у нее на сердце. Сама она в жизни не признается, но я понял. Кроме того, — тут его лицо проясняется, — мне нравятся твои идеи насчет строительства настоящего корабля и настоящего Черного порта. И то, что ты сумел настоять на своем! Поспорил с отцом, и последнее слово осталось за тобой. Сам-то я в этой истории показал себя не лучшим образом, ну да что с меня взять? Вот здесь, — кузнец указывает на фургон, — сосновые доски. Думаю, для временной верфи они очень даже сгодятся. Чтобы наломать да привезти камня, нужно время, а дело стоять не должно. Еще один фургон, с кузнечным инструментом и огнеупорным кирпичом, пригонит Джалака. Но это, я думаю, только через пару дней.

У Доррина отвисает челюсть. Такого оборота он не ожидал.

— Приедут и другие, — как ни в чем не бывало продолжает Хегл. — Кое-кому хотелось бы увидеть перемены. Например, — кузнец улыбается, — твоей матушке. Ладно, скажи лучше, куда доски складывать. Твои тут все при деле, а я мигом управлюсь.

— Вот туда, — указывает Доррин на место, где, по его прикидкам, почва не слишком мягкая. — Я как раз собрался заняться чисткой фарватера, так что дерево для опор нам очень пригодится.

— Парень, я, конечно, всего лишь старый кузнец, но все же позволю себе дать совет. Ты затеял строительство нового порта. Это великое дело, и не стоит тебе самому заниматься всякими мелочами. Говорю от чистого сердца, ведь мы с Вейдой обязаны тебе куда большим, чем ты думаешь. Она и не чаяла увидеть Кадару, не говоря уж о внуках.

Доррин подавляет желание крикнуть, что никто ему ничем не обязан, и лишь негромко произносит:

— Твоя дочка все сделала сама. А я только построил корабль.

— «Только построил»... Ладно, займусь-ка я досками.

— Как ты могла допустить такое, Ания? — спрашивает Стирол, глядя в зеркало на стоящий у причала корабль и возводящиеся на склоне холма строения. Белый маг делает жест, и изображение затягивается туманом.

— Что случилось, того уже не переделаешь, — отзывается Ания, сидящая на холодке возле открытого окошка и расчесывающая рыжие волосы. — Вопрос заключается в том, чем все это закончится.

— Похоже, они собираются обосноваться на Отшельничьем. Конечно, глава Совета может все-таки спровадить их в Хамор, но это маловероятно.

— Главы Советов, как известно, не вечны...

— Ания, тебе ли изъясняться намеками? Каждый высший правитель, Белый он или Черный, вынужден думать о том, что его могут сместить. Может быть, тебе стоило бы стать Высшим Магом, чтобы ощутить это на своей шкуре?

— Мне? Обычной женщине? Нет уж, спасибо.

Стирол кашляет и вытирает лоб.

— А ведь если их Совет разрешит ему остаться, это может создать на Отшельничьем очаг самого настоящего хаоса.

— Размечтался! Я видела этого молодого кузнеца. Он настолько Черный, что даже пламя Джеслека не смогло его коснуться, — вспомнив об этом, Ания нервно ежится, а потом добавляет: — Что бы он ни создал, это не будет хаосом.

— Однако же он вверг в хаос Спидлар, — возражает Стирол.

Ания глубоко вздыхает.

— Как тебе нравится эта рыба? — спрашивает Мерга.

— Съедобно... — бормочет Пергун.

— Я сам начинаю чувствовать себя рыбой, — шепчет тихонько Доррин сидящей рядом с ним Лидрал. Потом он переводит взгляд с тарелки на окно. Оно еще не застеклено, а вот крыша над головой уже имеется. И даже потолочные балки, только вот потолка настелить не успели.

Все пять возводимых возле будущей гавани зданий находятся примерно в том же состоянии — они подведены под крыши, но внутренняя отделка еще не закончена. Исключение составляют кузница и верфь — там уже вовсе кипит работа. Корпус нового судна постепенно начинает принимать очертания. Его форма и размер определяются в нескончаемых спорах между Доррином и Тирелом. Капитан утверждает, что корабль, на котором будет установлено столько железных деталей, неминуемо потеряет плавучесть. Доррин, со своей стороны, мечтает о судне с полностью железным корпусом. Однако чтобы уяснить, может ли такое диво вообще плавать, необходимы сложные расчеты.

— Эй, Доррин, ты меня слышишь?.. — прерывает раздумья кузнеца голос Лидрал.

— Прости, — спохватывается он.