Некрономикон. Аль-Азиф, или Шёпот ночных демонов - Абдул аль Хазред

– А если такой случай представится ему раньше, чем нужно нам?

– Этот случай представится лишь тогда, когда прекратят действовать силы, вызванные для прохождения всего маршрута, кстати, они же направят нас точно по нему, не позволив сбиться. Эта удивительная машина отлажена настолько идеально, что мы попадем только туда, куда надо, и никуда больше, если, конечно, сами не ошибемся при прокладке маршрута. Ну а пока я предлагаю употребить имеющееся у нас время для продолжения чтения летописи безбрежья, а в перерывах будем упражняться в управлении машиной Странствий. Мы ведь не отправимся в гости без наших товарищей!

– Все это просто невероятно и непостижимо! – растерянно и даже с некоторым испугом проговорил Омар. – Все, что происходит с нами после посещения подземелья. Если бы я не был способен проникать в суть всех этих явлений, я счел бы их чудовищным волшебством. Но я вижу их изнутри, могу понять их, хотя не могу описать словами, а значит, это не волшебство, это, по сути, такие же явления, как, например, огонь или ветер… Откуда у нас вдруг появились такие способности? За что Аллах наделил нас ими?

– Аллах наделил нас мудростью, – ответил Хасан. – Он направил нас сначала в подземелье, а потом – сюда, именно для того чтобы мы овладели ею. А уж она пробудила и усилила в нас эти способности. Ведь сущность оживших тоже не прошла сквозь нас бесследно, какая-то ее часть в нас все-таки осталась, добавив в нас той мудрости, что так вожделенна для тех, кто приходит и уходит. И я думаю, что этим дело не закончится. И еще я думаю, что это не простая милость Аллаха. Он, направляя нас по этому пути, наделяя нас всеми этими способностями и открывая перед нами все эти чудеса и тайны, готовит нас к чему-то особому, и весь путь, который мы прошли и по которому продолжаем идти, лишь начало…

В глубокой задумчивости над этими словами мы, обнявшись, встали между постаментами, а Музафар положил ладонь на один из шаров. Вспыхнувший свет мгновенно охватил нас, и, едва успев почувствовать стремительный рывок вверх, мы очутились на поверхности среди колонн. День был в разгаре. Мы поспешили в скрытый город, где узнали от Дерева, что отсутствовали два дня. Однако наши животные и пожитки были в полном порядке, к тому же нас самих ожидала целая гора изысканных угощений. И мы, воздав хвалу Аллаху и благодарность нашим друзьям, вновь обратились к давно желанному занятию – изучению великой истории мироздания.

Перед нами вновь потекли картины рождения и восхождения жизни в разных уголках безбрежья. Постигая его, мы вновь и вновь обращали внимание на то, что оно в какой-то момент выходило за рамки восхождения самой жизни и приобретало совсем другой смысл. Он заключался в том, что это было уже не восхождение отдельных существ, а восхождение соприкосновений и сношений этих существ, одинаковых и разных между собой, и сосуществования их рядом, а также – соприкосновений и сношений их с окружающим неживым. Особое же качество этот смысл приобретал в мирах, в которых населяющие их существа обретали разум, поднимая восхождение жизни в них на еще более высокую ступень. Здесь все эти соприкосновения, сношения и сосуществования становились еще более сложными и многогранными, особенно между существами, обретшими разум, формируя их жизненные уклады и понятия. Ближайшим тому примером был наш мир и отношения между людьми – совершенно одинаковыми снаружи и внутри существами, но порой такими разными по происхождению, положению, государственной и кастовой принадлежности и святой вере. Прежде мы даже не задумывались над этим, но теперь, наблюдая огромное разнообразие укладов жизни разумных существ и их восхождения в других мирах и невольно сравнивая их с нашим, начинали понимать, насколько сложными и противоречивыми могут быть, казалось бы, самые простые вещи и понятия в отношениях между ними: праведность, честь, справедливость, мораль, ответственность, человеколюбие, доброта, патриотизм, великодушие… И нас удивляло и ужасало, насколько разными, а порой и совершенно противоположными могут они быть и насколько по-разному пониматься и осуществляться.

Дни и недели вновь полетели незаметно, сливаясь в сплошной поток, подобно текущим перед нами картинам великой истории. Теперь к нашим обычным занятиям в перерывах добавились спуски в комнату Странствий, для которых нам уже не нужен был магический кристалл. Ибо каждый из нас благодаря обретенной мудрости получил способность вызывать и направлять достаточное для входа в нее количество внутренних сил. Мы научились управлять подобием безбрежья, создаваемым комнатой, посылая усилия нашей воли через руки фиолетовым шарам, которые, очевидно, служили рычагами этого неведомого механизма. Стоило нам таким же усилием воли выполнить особое действие, подобное открыванию замка в подземелье, из его глубин через те же шары раздавался безмолвный ответ, что маршрут проложен и запечатлен в памяти комнаты. Мы даже научились открывать врата в потусторонье, однако о том, чтобы войти в него, пока не было даже помыслов. Одним словом, мы благодаря нашим новым способностям успешно осваивали обращение с комнатой, которое, надо сказать, не было особенно сложным. В остальном жизнь наша шла тем же чередом, что и прежде, извлекая из начертанных светом скрижалей мудрость миров и делая ее достоянием всех ищущих, до которых наши друзья-пришедшие могли донести ее отсюда.

За всеми этими заботами мы временами теряли счет времени, и однажды, совершенно неожиданно для нас, за нашими спинами раздались знакомые голоса, а в следующее мгновение мы уже заключили в горячие объятия вернувшихся Ахмеда и Саида. Взаимной радости и потокам расспросов не было предела. Поведав им о наших успехах здесь, мы с замиранием сердца слушали их рассказы, с удивлением отмечая перемены, происшедшие в их поведении. Нисколько не утратив своей жизнерадостности, неиссякаемой веселости и юношеского задора, они приобрели степенность мудрецов, рассудительность правителей и скрупулезность стратегов. Создавалось впечатление, что они прошли долгий и трудный путь через множество миров, спасая их от разрушения и изменяя их устройство во имя процветания. Они восторженно рассказывали об удивительном мире, в общем, похожем на наш, с пирамидальными зелеными деревьями и причудливо многоярусными каменными замками, и об его удивительных обитателях, похожих на сказочные растения, увенчанные диковинными цветами. Образ их жизни и ее основные проявления в целом также были сходны с нашими, что позволило им прижиться в нашем мире, понять нас и признать собратьями. Но их восторженность сменилась скорбным унынием, когда они начали рассказ о том, как за ничтожный по сравнению со всем восхождением этой расы период времени она оказалась на пороге гибели. О том, как один за другим пали в прах великие и прекрасные города по всему безбрежью, как один за другим, вспыхнув мгновенной искрой, рассеялись в пустоте те, кто их воздвиг. Как, словно тонущий внезапную щепку, они с горячей благодарностью приняли наш совет, увидев в нем, может быть, последнее логически обоснованное средство спасения после исчерпания и провала всех других. Они были также безгранично благодарны нам за помощь Дервишу в возвращении на родину, тем более что он также принес с собой некоторые полезные соображения по поводу спасения от нагрянувшей беды. При этом они выразили надежду, что еще смогут вернуть ему его сознание и он вновь станет самим собой, вспомнив дорогих ему людей. Для этого необходимы два условия: во-первых, чтобы несущий в себе подобие его сознания был жив, во-вторых, необходим либо открытый мост передачи сознания, который им по нашему совету придется пока закрыть, либо прибытие его сюда, ибо сознание и его подобие связаны друг с другом.