Некрономикон. Аль-Азиф, или Шёпот ночных демонов - Абдул аль Хазред

Вдруг я почувствовал, как в мое тело, накатываясь волнами, стало проникать что-то, отдаленно напоминающее дрожь, как от громовых раскатов или барабанного боя. Оно входило в самые мои глубины и, отпечатываясь там, как следы на песке, затухало. Волны эти катились сплошной чередой, ложась внутри меня как строки на пергамент, и я вдруг понял, что это такое: это на незримых страницах моего естества записывался тот самый пароль, а рядом с ними в особое вместилище вкладывался тот самый ключ, которые мне отныне предстояло хранить в себе, извлекая, когда возникнет необходимость.

Сколько времени продолжался этот призрачный полет, определить было невозможно. Но мне почему-то упорно казалось, что я поспею как раз к вечернему намазу. В какой-то момент волны дрожи перестали пробегать сквозь меня, и едва успел это осознать, я вновь неощутимо прошел сквозь поверхность воды и очутился в той же камере из рукотворных камней рядом с тем местом, в которое вошел. Ахмед был уже здесь в прекрасном расположении духа. Не успел я открыть рот, чтобы поделиться впечатлениями, как на стене появилось знакомое пятно, и из него мягко и неспешно выплыл Саид с лицом, излучающим удивление и восторг. Перед нами вновь закружились светлячки, увлекая нас в обратный путь.

Оживленно обсуждая происшедшее, мы вышли из скрытого города и направились к храму, немало удивившись тому, что, судя по положению солнца, пробыли мы там совсем недолго. Остальные уже ждали нас там с приготовленным ужином, чтобы не терять времени. Затем Музафар, облаченный в панцирь, зажег лампу и, обняв одной рукой Дервиша, увлек его в самый центр храма. Мы, уже почувствовав, как нам надлежит объединиться, поспешили следом и сплотились в указанном лампой порядке. Панцирь, что было весьма непривычно, вспыхнул ярким светом, быстро поглотившим всех нас. Я, как и в предыдущий раз, почувствовал потоки сил, исходящие от нас, собираемые Музафаром и направляемые Ахмедом через каждого из нас кругами и лабиринтами, которые затем, принимая почти видимые очертания, устремлялись куда-то дальше. Сквозь слепящий свет мы вдруг разглядели, как между противоположными колоннами храма, словно натянутые между ними разноцветные полотна, заиграли радужными переливами плоскости, похожие на те, что летали за нами в скрытом городе, перекрестившись точно на нас. В следующее мгновение они образовали вокруг нас такой же радужный купол, который вдруг стал проваливаться куда-то вниз. Навстречу же ему из недр земли поднялось что-то темное и, заключив нас в незыблемые стены, вновь опустилось в какое-то немыслимое подземелье. В какой-то момент мы вдруг осознали, что потоки сил больше не струятся сквозь нас, что нас больше не окутывает свет и мы уже, разомкнув магический кристалл, просто стоим рядом. Мы очутились в куполообразном помещении шагов двадцать в поперечнике. Купол по виду был из черного стекла, в котором мы отражались в причудливо вытянутом виде. Пол же был сделан из очень красивого красного гранита, идеально отполированного и искрящегося даже в слабом рассеянном свете, наполнявшем помещение. В центре, прямо рядом с нами находились два столбообразных постамента высотой больше половины человеческого роста, квадратного сечения шириной в локоть. Один из них был выполнен из великолепной темной яшмы с причудливыми разводами различных оттенков красного и коричневого с черными вкраплениями. Второй был сделан из камня, которого я раньше никогда не видел. Его рисунок, состоящий из замысловатых волн и пятен всех оттенков зеленого на черном, вообще поражал воображение. Оба монолита, как и пол, были зеркально гладкими. Наверху каждого из них в значительном углублении находился шар диаметром чуть меньше поверхности, на которой он лежал. Шары эти, без сомнения, были сделаны из металла, но из какого, мы так и не смогли распознать. Он походил на сталь, но имел оттенок, который даже невозможно было описать: какой-то темный, с едва заметной примесью черноты, синевы и чего-то еще. Он не походил даже на металл панциря и был настолько гладким и зеркальным, что явно был отполирован не обычными, известными нам способами, а с помощью тех неведомых сил, которые изваяли великие колонны, Полусферу и рукотворный камень в недрах скрытого города. Больше в этом странном помещении не было ничего.

– Вот мы и в комнате Странствий, – шепнул Ахмед.

– Как же мы тут очутились? – ошарашенно спросил Омар. – Ведь мы не сделали ни шага из храма!

– А мы и остались в храме. Мы с помощью панциря и направленных им наших внутренних сил вступили в соприкосновение с ним. Благодаря полученным нами паролю и ключам храм впустил нас в свое главное помещение, ради которого он и был построен, – эту самую комнату, которая находится в толще основания колонн. Внутри храма властвуют силы безбрежья, направляемые мудростью ищущих, они-то и позволили нам, незримо пройдя сквозь толщу песка и камня, проникнуть сюда.

При виде постаментов с шарами глаза Дервиша вспыхнули восторженным огнем. Он обратил просиявшее лицо ко мне и на своем новом удивительном языке произнес:

– Благодарю вас от имени всего моего народа! Отсюда я смогу достигнуть своего мира, чтобы сообщить собратьям об опасности и передать им ваш совет. Но мне опять понадобится ваша помощь, так как великий кристалл разрушен. А пока я проложу путь к своему миру через изнанку безбрежья.

С этими словами он решительно подошел к постаментам и, встав между ними, положил ладони на поверхности шаров. Шары, словно мгновенно раскалясь, озарились изнутри сиянием совершенно неописуемого цвета, которое распространилось на руки Дервиша. Одновременно таким же сиянием озарился распростертый над нами купол, и на нем заискрились мириады звезд, точь-в-точь как на ясном безлунном небе. Лицо Дервиша стало напряженным и сосредоточенным, а ладони с растопыренными пальцами начали едва заметно двигаться по поверхности шаров в разные стороны. При этом звездные скопления на куполе пришли в движение в такт движениям его рук. Казалось, он таким образом перемещал это волшебное изображение в нужных направлениях, двигаясь внутри него, и это, как выяснилось, было именно так. Оглядываясь вокруг, мы вдруг заметили, что бесчисленные звезды сверкали не только на поверхности купола, они заполняли все пространство комнаты, окутывая нас со всех сторон. Даже гранитного пола уже не было: мы просто висели среди знакомой мне по видению звездной бездны. Причем вся эта вязкая масса двигалась, останавливалась и поворачивалась в разные стороны вслед за движениями рук Дервиша. В первые мгновения у нас перехватило дух, но затем мы почувствовали, что ноги наши все же стоят на твердой опоре, и успокоились. Однако иллюзия, упорно противоречащая чувствам, оставляла в душе некоторое неудобство. Большим усилием воли стряхнув с себя завороженность, я перевел друзьям последние слова Дервиша.

– Скажи ему, – ответил Музафар, – что Ахмед и Саид отправятся с ним, чтобы убедиться, что он не попадет в ловушку пожирателей. Пускай его собратья затем отправят их обратно, но прежде научат пользоваться этой штукой. Думаю, нам это искусство еще понадобится. Мы, конечно, сами попробуем овладеть им, но тем не менее.

Дервиш тем временем благоговейно воззрился на окруженную радужным ореолом очень крупную звезду, висящую прямо перед его глазами. Не было никакого сомнения, что это и есть конечная точка маршрута. Я передал ему слова Музафара, на что он ответил почтительным поклоном. Ахмед и Саид, кивнув нам, встали позади него с обеих сторон и положили руки ему на плечи. Мы же вчетвером вновь сплотились вокруг Музафара, который встал прямо напротив Дервиша почти вплотную и тоже положил руки на поверхность шаров. Они оба, напрягши пальцы, буквально вцепились в них, словно стремясь проникнуть внутрь. Шары, словно вместе с нами ощутив заструившиеся по кругу потоки сил, засияли ослепительным светом, который быстро распространился на всех нас. Затем я увидел, как Дервиш, Ахмед и Саид, став какими-то бесплотными, двинулись нам навстречу и вдруг стали исчезать, словно пересекая незримую грань зазеркалья. Это зрелище невозможно было осмыслить, с чем-либо сравнить и даже просто передать словами. Я прекрасно видел их сквозь эту грань, но тут же переставал видеть те их части, которые пересекали ее. Я бы мог понять их постепенное исчезновение за этим магическим занавесом, находясь сбоку или сзади них, но то, что они исчезали, двигаясь на меня, содрогало и повергало в смятение мой разум, не укладываясь ни в какие логические рамки. Но, несмотря на всю невозможность происходящего, они в конце концов полностью вошли в это ужасающее своей непостижимостью Ничто, а пылающий свет вдруг сжался до неизмеримо мельчайшей точки, втянувшись, вероятно, в последнюю щель закрывшихся врат в потусторонье.