23 главных разведчика России - Леонид Млечин

Тогда я спросил следователя, что он с ним делал, и он мне показал свернутую проволочную плеть, пальца в два толщиной, которой он бил этого арестованного по спине, не заметив того, что тот уже мертв…»

Рапава позвонил Берии:

– Можно ли применить огнестрельное оружие?

Тот обещал посоветоваться и просил перезвонить через день. Потом ответил:

– Никакого оружия!

Советоваться Берия мог только с одним человеком – со Сталиным. Значит, судьбу резидента и его жены решил сам Иосиф Виссарионович. Вот почему их уничтожили даже без формального приговора. Ивану Бовкуну не предъявили обвинения. Не было ни судебного приговора, ни решения тройки НКВД, которую использовали для уничтожения людей «во внесудебном порядке».

Но почему же резидента в Китае уничтожили таким изощренным способом? Да еще вместе с женой? Ведь сотни тысяч других жертв просто расстреливали или отправляли в лагеря.

– Я могу предположить только одно, – сказал мне прокурор Архипов, – некоторые разведчики в те времена занимались добыванием валюты путем торговли опиумом.

Это главная версия, которая кажется убедительной прокурорам, изучавшим дело Бовкуна-Луганца-Орельского уже в наши дни.

– В деле Берии, – подтвердил Андрей Викторович Сухомлинов, полковник юстиции в отставке, изучивший многотомное дело Лаврентия Павловича, – сказано: Бовкун контролировал оборот наркотиков. Но не понятно, в чем именно он ошибся. Важно, что Берия сказал исполнителям – это решение инстанции, высшей власти…

Торговля опиумом всегда процветала в Китае. Гонконг был построен на доходы от продажи опиума. Контролировать потоки наркотиков пытались и японцы, и наши. Но кто кому продавал этот дорогостоящий товар?

– Сказано: контроль за оборотом и все, – говорит Сухомлинов. – Берия объяснил убийцам, почему придумана такая сложная комбинация. Важно, чтобы «подельники» Бовкуна в Китае не узнали, что он расстрелян, и не сбежали.

Люди, которые убили полпреда в Китае и его жену, даже особенно и не интересовались, кто их жертвы, за что их надо уничтожить. Они просто выполняли приказ Лаврентия Павловича, зная, что невыполнение его приказа равносильно смерти. Такая у Берии была репутация.

«Влодзимирский мне рассказал, что эти лица были мужем и женой, – показал Церетели на допросе, – что муж работал где-то за границей, в Японии или в Китае. А затем нам изменил и занимался шпионажем, поэтому я считал эту ликвидацию законной».

Капитан Миронов как начальник внутренней тюрьмы НКВД сам доставил к поезду резидента и его жену. Перед Кутаиси арестованных вывели в коридор по одному и прикончили.

Влодзимирский в 1953 году показал:

«Муж и жена, уже как арестованные, были привезены из внутренней тюрьмы и помещены нами в вагоне, в разных купе. В купе, когда поезд шел от Цхалтубо в Тбилиси, я вывел из купе сначала мужа, и Миронов с Церетели убили его ударом молотка по затылку. А затем я вывел женщину, которую тоже Церетели и Миронов убили молотками».

Церетели описал убийство иначе:

«Влодзимирский молотком убил женщину, а я молотком ударил по голове мужчину, которого потом третий наш сотрудник додушил. Затем сложили тела в мешки, и на одной из станций, где нас поджидал Рапава с автомашинами, мы погрузили трупы в одну из машин».

В 1953 году подельники Берии перекладывали друг на друга ответственность за убийство. Кому охота признаваться, что убивал людей молотком? В деле осталось множество противоречий, так и не проясненных следствием. Конечно, следственная бригада была обязана все выяснить. Но следователи во главе с генеральным прокурором Романом Руденко спешили закончить бериевское дело.

Влодзимирский:

«На одном из полустанков нас встретил с двумя машинами Рапава. Мы вывезли трупы и, поместив их в одной из машин, отвезли на дорогу к обрыву у крутого поворота дороги. Затем шофер разогнал машину, на ходу выскочил, а машину с трупами повернул к обрыву, и она с ними свалилась под откос и разбилась. После этого мы уехали с места происшествия, а туда была вызвана автоинспекция и оформила все как автомобильную катастрофу. Это уже организовал без нас Рапава».

Бывший нарком госбезопасности Рапава, арестованный, тоже дал показания:

«На шестом километре машину с трупами пустили под откос. И создали видимость, что пострадавших увезли в Тбилиси (чтобы по трупам не обнаружили, как они были убиты до этой катастрофы).

К месту происшествия была вызвана автоинспекция, был оформлен соответствующий акт на автомобильную катастрофу. Ночью мы тайно похоронили Бовкун-Луганца и его жену на кладбище. Но на следующий день позвонил Берия и сказал, что надо организовать похороны с почестями. Видимо, он опасался, чтобы вокруг этой катастрофы не пошли нежелательные разговоры».

Надо понимать, Сталин остался недоволен. Если уж устроили такой спектакль, надо было довести его до конца. На следующую ночь чекисты вырыли трупы и устроили своим жертвам торжественные похороны с оркестром и цветами. Под различными предлогами ни одного родственника погибших на похороны не допустили.

16 июля 1939 года «Правда» и «Известия» поместили информацию о похоронах убитого резидента:

«14 июля трудящиеся Тбилиси хоронили полпреда СССР в Китае товарища И. Т. Луганец-Орельского и его жену Н. В. Луганец-Орельскую, безвременно погибших 8 июля при автомобильной катастрофе около Цхалтубо.

В большом зале Дома Красной армии установлен постамент, на котором покоятся тела погибших. Венки от коллегии Наркомата иностранных дел Союза ССР, ЦК и Тбилисского комитета КП/б/ Грузии, СНК Грузинской ССР, Тбилисского горисполкома, от родных и знакомых…»

Родные были потрясены. Они не верили в версию об автокатастрофе. Последний из братьев Алексей Тимофеевич Бовкун, служивший в военной авиации, попросился на прием к наркому внутренних дел Берии. Его принял первый заместитель наркома комиссар госбезопасности 3‑го ранга Всеволод Николаевич Меркулов.

Меркулов был, возможно, самым образованным человеком в наркомате, увлекался литературой, написал о Берии брошюру под названием «Верный сын партии Ленина-Сталина» и несколько пьес. В наркомате ему подчинялась и разведка, и контрразведка, и охрана членов Политбюро.

Алексея Бовкуна пригласили на Лубянку к шести вечера. Впустили его в кабинет первого заместителя наркома в двенадцать ночи. Брат убитого резидента рассказал о своих подозрениях: версия о катастрофе слеплена так неумело, так неправдоподобно, что возникает предположение об убийстве.

– И кто же, по вашему, мог это сделать? – хладнокровно поинтересовался Меркулов.

– Пособники японской разведки, – сказал младший Бовкун, понимая, что иной ответ приведет его самого в тюрьму.

Первый замнаркома посмотрел на него и сказал:

– Вы либо дурак, либо очень хитрый человек. Идите и больше никому не задавайте вопросов об этом деле.