Картер побеждает дьявола - Глен Дэвид Голд

– Уверена, что я никому об этом не говорила.

Значит, он всё-таки правильно ее понял. В мозгу вертелось: убийство по неосторожности, самооборона, дорожная авария, состояние аффекта.

– Я была уверена, достаточно сказать: мне тридцать один. Не знаю, о чем я тогда думала. Я воображала, как в восемьдесят буду диктовать мемуары ясноглазой девочке, которая придет в приют ухаживать за чокнутой старушкой Фебой. Я скажу ей, что убила человека, и она жутко испугается. – Феба подняла голову. – Не казни себя за Сару. Это была случайность. Я убила человека намеренно.

– Всякий раз, как снимается один слой… – прошептал он.

– Тебе не обязательно слушать. Мы можем пойти дальше.

Картер чувствовал себя странно: как когда-то с «маской» он хотел и знать, и не знать.

– Кто это был?

– Тогда я была еще зрячей. Его звали… – Она замолчала. Картер был готов услышать знакомое имя. Он нутром чуял, что они с Фебой созданы для таких совпадений. Она вздохнула. – Джон Осборн. Доктор Джон Осборн.

Картер сощурился. Нет, этого имени он никогда не слышал.

– Мой Джонни, – продолжала Феба. Она рассказала, что любила его, что он был добрый и чистый мальчик и собирался жениться на ней, хотя родные заставили его обручиться с другой. – Старая история, – сказала она, чертя пальцем на песке, – и не очень-то облегчила мне жизнь у Буры. «Ой, и ты тоже» – одна женщина за другой, и у каждой та же история. А я всё пыталась объяснить, что я другая, что это случилось со мной. Со мной!

Она спросила, помнит ли он, что в поместье Буры есть замечательный ручей – если идти вдоль него долго, можно добраться до заводи, в которой иногда плавают утки с селезнями. Однажды ветка зацепилась за берег, и за ней начали скапливаться листья и сосновая хвоя. День за днем островок рос. Феба уже считала его своим, словно наблюдает рождение нового мира. И вот однажды у нее на глазах всё унесло течением. Она разрыдалась, поняв, что ничуть не значительнее остальных.

– Разумеется, – продолжала Феба, – иногда к нам приходил очень грустный махатма. Я мечтала чем-нибудь ему помочь. Думала, что это подбодрило бы нас обоих.

Картер услышал лай. По пляжу трусили две собаки. Хозяина было не видать, что неудивительно: на берегу жило много бродячих псов. Они питались отбросами и рыбой.

– Ты еще жила у Буры, когда я там выступал?

– Ты выступал у Буры?

Собаки пробежали перед ними. Одна была высокая и лохматая, другая белая, низенькая. Они вместе понюхали водоросль, потом с двух концов ухватились за палку. Тут большая, видимо, услышала что-то интересное. Она залаяла. Вторая затрусила следом, и вскоре обе исчезли за дюной.

– Вскоре после Черного Рождества. Наверное, неделю спустя. Что-то в истории этой женщины… Думаю, человек рождается заново, сам того не понимая. История несчастной женщины заставила меня вернуться к магии. Тогда я и выступил у Буры.

Феба покусала губы. Бутылочно-зеленые глаза, как изумруды, как океаны, наполненные слезами.

– Ой, милый. Ой, Чарли, – прошептала она. – Я не умерла.

Картер собирался поправить: как будто она пела известную песенку, только спутала слова. Он уже почти было сказал: «Нет, она не умерла», и внезапно начисто утратил способность мыслить.

– Я тебя вдохновила? – спросила Феба.

Он сглотнул.

– Так ты – та женщина, которая…

– Да.

– Но говорили, будто ты умерла.

– Все так думали.

– Не понимаю. – Картер прокручивал в голове: мужчина возвращается к возлюбленной, запирает ее и сжигает дом дотла. Он начал злиться на Буру. Заставить его купиться на такую сказочку!

– Всё, что говорил Бура, правда, – сказала Феба, – за одним исключением. Джонни не сбежал в Мексику. – Она сглотнула. – Может быть, мне придется прерывать рассказ, но я попытаюсь. После того, как Джонни пырнул меня ножом. В живот. Нож был такой скользкий от моей крови, что Джонни его выронил. Я схватила нож и ударила Джонни в горло. Потом выбежала из горящего дома. Я истекала кровью. Пламя перекинулось на деревья, мне пришлось пробираться через него, я кашляла от дыма. Я думала, что почти выбралась, осталось совсем немного, а в голове крутилось: мой милый хотел меня убить, ничего хуже со мной случиться не может. Тут-то я и пробежала через горящий сумах.

Она не досказала остального, но Картер легко мог представить это сам. Бура спрятал ее от наказания, которое ждет незамужних распутниц, убивающих приличных господ. Затем приют, где надо выбирать между ханжеством и озлоблением. Джин. Он почувствовал себя маленьким ребенком, играющим в раковины, в то время как рядом шумит огромный неизведанный океан.

– Ты – плата. – Картер выпрямился.

– Что?

– Бура сказал, что я получу нечто за телевидение. Он имел в виду тебя.

– Как приятно быть товаром. – Феба мотнула головой. – Он действительно спас меня от тюрьмы и напомнил об этом в телеграмме. Наверное, хотел меня продать и в то же время сохранить мою верность. Хорошо быть Бурой.

– Так про остальное ты мне рассказывать не будешь?

Феба кивнула.

– Самое смешное, как жизнь возвращается вопреки твоему желанию. Я думала выйти за врача, потом собиралась ходить под вуалью у Буры, потом оказалась слепой и пьяной, и вдруг поняла, что готова принять свое одиночество. И кого я тут встречаю? Фокусника. И я люблю тебя. Я не знала, что смогу снова полюбить.

– Погоди. – Картер пристально смотрел на песок перед собой. Потом на Фебу.

– Я жду.

– Если я правильно понял твою историю, тебя зовут не Феба Кайл.

– Угадал.

Картер смотрел, как на воду с плеском опустился пеликан, потом запрокинул голову к небу. Он хотел знать. Он не хотел знать.

– Тебя зовут…

– Нет.

Она улыбалась. Даже посмеивалась. Картер не отставал.

– Тебя зовут не…

– Нет. Хотя правда было бы поразительно, если б я оказалась Сарой? – Она совсем развеселилась. – Я досталась тебе без всяких пророчеств.

– Будем жить не по предсказанному. Мне это нравится. – Он набрал в кулак песка и высыпал струйкой, как в песочных часах. Набрал еще песка и снова высыпал.

Они сидели на песке и обсуждали свои раны. Феба сказала то, чего Картер никогда не слышал: в Китае женщины, которым бинтовали ноги, могут распознать таких же, как они, через площадь, по походке. Лотосовый шаг, признак красавицы или страдалицы, уж как считать.

– У тебя оно есть, – сказала Феба. – Я поняла с первой минуты, как мы встретились.

Сердце его надорвалось. Он хотел защитить ее, покрыть поцелуями, вернуть ей зрение и всё-всё утраченное. Но это было не в его власти.