Патруль Времени - Пол Андерсон

Все трое использовали в разговоре язык римлян, поскольку он был знаком каждому из них. Эверард, будучи постоянно настороже, невольно вздрогнул и посмотрел вверх, но увидел только облака. За ними парила на темпороллере Джейн Флорис. Женщине нелегко находиться в бунтарском лагере, хотя он и смог бы объяснить ее присутствие. Но лишние проблемы ни к чему, случайностей в их деле и так предостаточно. Кроме того, она намного полезнее там, где сейчас находится. Разнообразные приборы на панели перед ней могли показать в цвете и в увеличенном виде все, что она пожелает. Благодаря электронике в его головной повязке, она видела и слышала все то же, что и он. А микроспикеры и костная проводимость помогали ему услышать Флорис. В случае серьезной опасности она сможет спасти его. Правда, главное здесь — сумеет ли она сделать это незаметно. Нет нужды говорить, как будут реагировать эти люди; даже самые цивилизованные римляне верят в дурные предзнаменования — а их задача как раз в том, чтобы охранять ход истории.

Случается и так, что вмешаться нельзя и напарник должен погибнуть.

— Во всяком случае, — продолжал Берманд, очевидно, желая прекратить разговор о пророчице, — ярость ее утихает. Возможно, сами боги хотят положить конец войне. Какой толк продолжать войну, если мы уже получили то, из-за чего начали ее? — Вздох его улетел вместе с ветром. — Я тоже сыт по горло раздором.

Классик прикусил губу. Этот низкорослый человек не скрывал бушующих в нем амбиций, что подчеркивалось и гордым выражением лица, означающим, как он утверждал, его королевское происхождение. У римлян Классик командовал кавалерией треверов, и в городе, принадлежащем этому галльскому племени, — его будущее название Трир — он с единомышленниками сговорился воспользоваться восстанием германских племен.

— Мы должны захватить власть, — резко произнес он, — величие, богатство, славу.

— Ну, я-то человек мирный, — невольно произнес Эверард. Если уж он не мог остановить того, что должно случиться в этот день, то должен, по крайней мере, высказать протест, пусть даже бесполезный.

В обращенных на него взглядах он почувствовал недоверие. Нет, лучше от этих слов откреститься. Какой из него пацифист? Ведь он — гот, из тех краев, где впоследствии возникнет Польша. Там все еще обитает его племя, и статус Эверарда, одного из многочисленных отпрысков короля — вернее, вождя Амаларика, — позволял ему говорить с Бермандом на равных. Рожденный слишком поздно, чтобы унаследовать богатство достойное упоминания, он занялся торговлей янтарем, лично сопровождая ценный груз до Адриатики, где и приобрел практические навыки латинского языка. Вскоре он бросил торговлю и отправился на запад, почувствовав вкус к приключениям и поверив слухам о богатствах этих краев. К тому же, намекнул он, некоторые проблемы на родине вынуждают его дать им отстояться пару лет.

Необычная, но вполне достоверная история. Отважный человек крепкого сложения, если при нем нет привлекательных для грабителей вещей, вполне мог путешествовать в одиночку без особого риска. И в самом деле его, как правило, встречали радушно и ценили за новости, сказки и песни, нарушающие однообразие повседневной жизни. Клавдий Цивилис также был рад принять Эверарда. Независимо от того, мог ли тот сообщить что-нибудь полезное или нет, он на время отвлек внимание Цивилиса от рутинных обязанностей долгой военной кампании.

Никто не поверил бы Эверарду, если бы тот стал утверждать, что никогда не участвовал в боях или что теряет сон, случись ему изрубить на куски человека.

И чтобы никто не заподозрил в нем шпиона, патрульный поспешил объяснить:

— О, конечно, я участвовал в битвах, и в рукопашных схватках тоже. Любой, кто назовет меня трусом, еще до наступления утра станет кормом для ворон.

Он помедлил. «Кажется, я могу расшевелить Берманда, заставить его слегка раскрыться. Нам просто необходимо знать, что этот человек — ключевая фигура всех событий — думает о происходящем, если мы хотим понять, в какой момент история подходит к развилке и в каком направлении ее развитие идет с пользой для нас и нашего мира, а в каком — нет».

— Но я человек здравомыслящий. И когда есть возможность выбора — торговать или воевать, — я выбираю первое.

— В будущем с нами хорошо можно будет торговать, — объявил Классик. — Ведь империя галлов… — Он на мгновение задумался. — Почему бы и нет? Янтарь можно доставлять на запад и по суше, и морем… Надо бы подумать об этом на досуге…

— Подожди, — прервал его Берманд. — У меня дело к одному из них.

Он пришпорил лошадь и поскакал прочь.

Классик внимательно смотрел ему вслед. Батав подъехал к колонне плененных римлян. Хвост этой печальной процессии как раз поравнялся с ними. Он заставил лошадь идти медленнее, чтобы двигаться рядом, наверное, с единственным из воинов, кто шел прямо и гордо. Человек этот был в чистой тоге, укрывающей его исхудавшее тело, и как будто не замечал непрактичности такой одежды. Берманд наклонился и заговорил с ним.

— Что ему взбрело в голову? — пробормотал Классик, но сразу же опомнился и взглянул на Эверарда. Должно быть, вспомнил, что незнакомец может услышать лишнее. Трения между союзниками не должны выставляться на обозрение посторонним.

«Мне надо отвлечь его, иначе он прогонит меня», — решил патрульный, и произнес вслух:

— Империя галлов, вы сказали? Вы имеете ее в виду как часть Римской империи?

Он уже знал ответ.

— Это независимое государство всех населяющих Галлию народов. Я провозгласил его. Я его император.

Эверард притворился ошеломленным.

— Прошу прощения, сир! Я не слышал об этом, поскольку прибыл сюда совсем недавно.

Классик язвительно ухмыльнулся. И в этой ухмылке было не только тщеславие.

— Империя как таковая создана только-только. Пройдет еще немало времени, прежде чем я смогу править не из седла, а с трона.

Разговорить его большого труда не составило. Грубый и в общем-то не пользующийся влиянием, этот гот тем не менее представлял собой довольно колоритную фигуру. С ним стоило поговорить: он немало повидал и его трудно было чем-то удивить.

Планы Классика удивляли глубиной и вовсе не казались безумными. Он хотел отделить Галлию от Рима и тем самым отрезать от Империи Британию. С немногочисленными гарнизонами, с норовистым и обидчивым населением остров просто свалился бы ему в руки.

Эверард знал, что Классик сильно недооценивает мощь и целеустремленность Рима. Но это естественная ошибка. Он не знал, что гражданские войны закончились, а Веспасиан будет продолжать править уверенно и со знанием дела.

— Нам нужны союзники, — признал Классик. — Но Цивилис колеблется… — Он сомкнул губы, опять сообразив, что сказал слишком много, затем спросил в упор: — Каковы твои намерения, Эверард?

— Я просто путешественник, сир, — уверил его патрульный. — «Выбери верный тон, не просительный и не наглый».