Магический круг - Кэтрин Нэвилл

На Иосифа внезапно нахлынули воспоминания о последней трапезе Учителя, когда тот омыл ноги всем ученикам. Странно, почему же при одной мысли о каких-то глубоких побуждениях он не испытывает чувства вдохновения, а ему просто хочется плакать? Белин улыбнулся Иосифу почти блаженной улыбкой, показывая свой почерневший кусок. Проглотив его, он подошел и крепко обнял Иосифа, слегка встряхнув его, как делал когда-то давным-давно Ловерний.

— Иосиф, Иосиф, — сказал он. — Пойми же ты, я не умираю. Я обретаю вечную жизнь. Ты должен радоваться за меня. Если я увижу твоего Езуса в мире ином, то передам ему твои надежды и любовь.

Иосиф закрыл рукой глаза и заплакал, но Белин лишь глянул на Ловерния, удивленно пожав плечами. Его выражение говорило: столько лет прожив среди друидов, он все еще думает как язычник или римлянин.

Они вызвали жестами своих соплеменников из леса, и Иосиф попытался взять себя в руки. Один за другим члены кельтского племени покидали тенистые заросли, подходили за благословением к костру и, относя свои золотые или медные драгоценности к берегу озера, опускали их в воду. Когда вся утварь, браслеты, украшения и даже рабские цепи исчезли в его темных глубинах, они направились, выстроившись в одну шеренгу, за Ловернием, который повел их от костра по берегу озера к низине с топким торфяным болотом. Над луной шептались облака, пропуская на землю струи жутковатого света.

Подойдя к краю обширных торфяных болот, Белин опустился на колени и воздел руки к небу. Двое молодых мужчин, бывших наряду с Иосифом среди добровольцев, сняли с него плащ и остальные одежды. Ловерний дождался, пока его сына полностью раздели, и вручил ему повязку, обшитую лисьим мехом. Белин надел ее на руку, опустил голову и сложил руки за спиной, чтобы их связали кожаными ремнями. На шею ему также накинули кожаную петлю. Не поднимая головы, Белин тихо сказал:

— Мать-земля, в твои руки я вверяю дух мой.

Иосифу показалось, что эти слова ледяным ножом полоснули его по сердцу. Затаив дыхание, он смотрел, как Ловерний взял кожаный мешок и извлек оттуда острейший охотничий топор. Подняв его над головой, он обратил взор к небесам. И в этот момент выкатившаяся из-за облаков луна залила землю бледным светом. Кельты в молчании стояли на краю болота; Иосифу они казались лесом молящихся деревьев. Ловерний нараспев произнес своим низким грудным голосом:

— Смерть от огня. Во имя божественного грома мы вверяем тебя Таранису.

Белин даже не шелохнулся, когда над ним быстро и уверенно взмахнули топором, хотя Иосифу показалось, что он услышал его вздох сразу после того, как лезвие топора нанесло смертельный удар по черепу. Белин упал вперед, лицом в землю.

Двое молодых мужчин вышли вперед и, когда Ловерний одним резким движением вытащил топор из головы своего сына, затянули петлю на его шее.

— Смерть от воздуха, — сказал Ловерний. — Мы вверяем тебя Езусу.

В тишине Иосиф услышал громкий хруст, звук сломанной гортани.

Двое мужчин — теперь уже им помогал и Иосиф — подняли обмякшее, но прекрасное тело Белина с опущенной головой над солоноватыми водами. И наконец Ловерний произнес последние слова, которые следовало произнести в ту ночь:

— Смерть от воды. Мы вверяем тебя Тевтату.

Иосиф смотрел, как погружается в болото и бесследно исчезает принятое землей тело.

Но за мгновение до полного исчезновения Иосифу вдруг привиделось — на краткий миг — странное движение в этих непроницаемых черных водах. Ему показалось, что он видел, как Бог, раскинув руки, принял тело Белина в свои объятия. И Бог улыбался.

Тот, кто чувствует, что в нем течет лучшая кровь и, осознанно пользуясь благородным происхождением, руководит народом, удержит свою власть и не отречется от нее…

Его фатальный образ… будет подобен Священному Миропорядку. И мы хотим, чтобы это государство процветало тысячи лет. Мы с радостью осознаем, что будущее принадлежит нам.

Адольф Гитлер. Шестой съезд партии, из доклада о «Тысячелетнем рейхе»

Я чувствую, что мой долг по отношению к моим соотечественникам — записать эти предостережения для грядущей расы.

Эдуард Булвер, лорд Литтон. Грядущая раса.

«Сиреневый уголок» неизменно утопает в цветах, оставаясь одним из самых очаровательных парижских ресторанов в любое время года. Обстановка там совершенно не соответствовала тому мрачному путешествию по нацистской Германии и Австрии, в которое нас увлек сегодня томный взгляд моей бабушки Зои. При входе нас встретили пушистые грозди белой сирени. Наш столик находился перед балконом, украшенным решетками, увитыми виноградными лозами.

Зоя сообщила нам, что заранее сделала заказ. Отведав принесенное сомелье вино и дождавшись, пока всех нас обслужили, она вернулась к нашей излюбленной теме: истории нашего семейства.

— Как я уже упомянула, — начала она, — высоко в Швейцарских Альпах, поблизости от перевала Малый Сен-Бернар, берут начало четыре реки. Около века назад в том месте образовалась утопическая община. Моя бабушка Клио, крайне важный, но не стремившийся к славе персонаж нашей истории, прожила там много лет с моим дедушкой Эразмом Беном, одним из главных основателей этой общины.

В моей голове вдруг зазвенел колокольчик, напомнив рассказ Дакиана Бассаридеса об утопиях перед экскурсией по залам венского Хофбурга: он тогда заметил, что идеалисты, охваченные идеей улучшения цивилизации, зачастую заканчивают попытками выведения людей более совершенной породы.

— Идеальный мир в горном уединении, возрождение золотого века, — продолжала Зоя. — В прошлом веке такими идеями заразились буквально все, а многие лелеют их и доныне. Но — и это я тоже говорила — жизнь далеко не так проста, чтобы можно было разложить ее на черно-белые составляющие. Вполне возможно, что стремление моего дедушки к такой утопии стало главной причиной всех последовавших несчастий.

Я не припомню, что нам подавали на ланч в тот день. Но очень хорошо помню малейшие подробности поведанной Зоей истории. По ходу ее рассказа все вставало на свои места, и я начала понимать, что наша маленькая семья действительно могла выступить в роли упомянутого Дакианом стержня или оси, вокруг которой все крутится — как животные на карусели или как зодиакальные созвездия, зримо вращающиеся по небу вокруг кончика хвоста Малой Медведицы.

Я с увлечением слушала начатую Зоей историю о нашем личном семейном Эдеме. Естественно, до грехопадения.

— Моя бабушка Клио, — продолжила Зоя, — была единственным ребенком в швейцарской семье, которая, как было заведено в те дни во многих богатых семьях, увлекалась научными изысканиями, к которым относились путешествия и поиски разнообразных затерянных царств и цивилизаций. Помимо всего прочего, Клио с глубоким интересом изучала античность. Она не только листала пыльные фолианты, но и была страстной поклонницей недавно придуманной науки — полевой археологии.