Кошачий эндшпиль - Павел Андреевич Кузнецов

сединой наставника. Я всегда слушал её, впитывал, точно губка. Поэтому и жив до сих пор, и даже смог не сгинуть бездумно. Не стоит посыпать голову пеплом, наставник… Впрочем, я воспринимаю ваши слова скорее как иронию.

— Да уж… Какой необычный разговор! Выходит, я тоже рискую почерпнуть в нём какую-то мудрость. Но давайте начнём, Леон. Начнём издалека. Сомневаюсь, что вы сможете услышать нечто подобное из других уст. Слишком необычна эта история, выбросившая меня на передовую чужой Экспансии… Всё началось лет девяносто назад — да, где-то около того — я уже тогда был далеко не молод. Гениальный математик, увлечённый физикой иных метрик… Преподаватель, руководитель крупнейшего научного института… Но главным было другое. Моя семья никогда не бедствовала. Я был баловнем судьбы, наследником чудовищного по меркам нашего Планетарного образования состояния… Оно, кстати, тогда ещё было независимым… Так вот, однажды я повстречался с таким же увлечённым и обеспеченным немолодым уже человеком, который оказался моим единомышленником. Мы долго обсуждали перспективы развития человечества. И как-то, за разговором, родилась эта мысль — провести социальный эксперимент. Создать мир «абсолютного счастья», как мы его называли. Без неравенства, без засилья принуждения — физического или экономического, без разницы. Мира, где подобные нам мыслители, живущие исключительно интеллектуальными чаяниями, смогли бы творить, не отвлекаясь на многочисленных завистников, на работников спецслужб, которым постоянно что-то от тебя надо, на различных прохиндеев и ловкачей от науки, и прочего непотребства, — которое нам тогда виделось исключительно пеной на волнах могучего человечества. Но даже мы, тогдашние, понимали, что сделать подобное общество из всего Планетарного образования не выйдет. Поэтому мы решили создать собственное, независимое ни от кого и ни от чего, общество. Создать на таких началах, которые казались нам исключительно правильными. Сделать наше общество идеальным.

— Вот вы скажете — глупость, чудачество?.. Но как быть, если подобных нам чудаков оказалось много? И это только те, кто получил статус Основателей, то есть имел не одно лишь желание, но и достаточное влияние и ресурсы, чтобы реализовать свою задумку. Нам удалось приобрести планету. Целую недавно открытую планету, Леон! Уже по одному этому можно судить о наших тогдашних возможностях — ведь на новую планету всегда масса претендентов! Однако мы одолели всех конкурентов и в жаркой закулисной баталии добились исключительного права на освоение.

— Вы, Леон, даже не представляете, с каким жаром мы принялись за проект! В идеальном мире не должно быть случайных людей, поэтому мы отбирали только лучших, кто делом доказал преданность нашей общей утопической идее. Кто выпускал о ней книги, кто мечтал, или кто просто посвятил всего себя интеллектуальной деятельности. Однако вскоре выяснилось, что без обычных работяг-техников наш рай обетованный невозможен. В раю создавались тепличные условия существования. Техника должна была обслуживать все наши потребности. Она же работала на создание продовольствия, на создание энергии, на создание других технических механизмов, чтобы продолжать дело предшественников — ведь техника тоже изнашивается, нуждается в обновлении. Поэтому был создан небольшой анклав работников, обслуживающих всё это техническое совершенство. Работяги тоже жили, словно в раю, хотя и работать им приходилось немало. Мы же… просто жили и наслаждались возможностью просто творить — творить каждый день, каждую минуту. Реализовывать все сокровенные замыслы, и думать, думать, думать…

— Всё рухнуло не сразу — далеко не сразу. Однако осознание того, что рай изменился, пришло резко, как кульминация накопленных ранее предпосылок. Мы долго оставались слепы. Эксперимент шёл более пятнадцати лет. Немудрено, что наш глаз замылился… Мы слишком расслабились. Мы — это Основатели и те, кто реально нуждался в подобном раю для самовыражения. Как думаешь, что убило наш рай?..

— Человеческая природа, — пожал плечами, на что учёный подавился заранее заготовленной, явно пафосной, фразой.

— Ты… Вот так, просто?.. Или ты знал про наш эксперимент?..

— Нет, не знал. Просто… у меня был свой. Только без претензий на рай земной. Вполне житейская революция в реколонизируемом Республикой мире… За неё как раз и получил вторую планету… Там я сам играл на людских страстях. Играл не ради абстрактных людей, а ради возлюбленной, Высшей валькирии. Хотел сделать ей подарок, преподнести на блюдечке целое Планетарное образование. Хотел, чтобы её боевые сёстры не умирали…

— И всё же я расскажу, почему провалился наш эксперимент…

— Я с удовольствием послушаю, наставник. Мой эксперимент как раз не провалился — он «всего лишь» пожрал мою возлюбленную… и бросил серебро второй смерти на грудь.

— Да уж… Не знаю, что хуже — потерять любовь или… мечту, — протянул старик.

— Каждому своё. Для меня была важна любовь, для вас мечта. И мы оба их потеряли — потеряли самое важное.

— Нет, ты удивительный человек, Леон! Даже боюсь представить, ради чего тебя натаскивают Высшие…

— Я тоже боюсь, наставник…

— Не знаешь?!

— Догадываюсь, но реальность обычно… преподносит сюрпризы.

— Ладно, не будем об этом. Мы в своём раю обетованном исходили из совсем других предпосылок, когда его создавали. Мы считали, что интеллектуальная деятельность — это самое желанное для человечества и каждого человека в отдельности. Думали, что разум в своём высшем развитии не может быть злым, он всегда уважает других, помогает им, отдаёт им всего себя! Ведь так — проще всего! Это путь наименьшего сопротивления, по которому развивается всё во Вселенной! По которому развивается сама жизнь, заполняя выявленные поры!..

— Как же мы были наивны, Леон! Оказалось, работа разума для многих — не цель, а лишь средство! Средство для утоления собственных страстей! Человека ведь всегда обуревает желание предаться инстинктам, отрешиться от запредельной нагрузки интеллектуальной работы, расслабиться… Оказалось, для многих именно это — вершина их существования! Секс, извращения, чревоугодие, алкоголь… Масса соблазнов! И все они проистекают из нашей физиологической природы! И это в среде тех, кто ценит интеллект, кто живёт посредством него! А сколько таких, кто ни во что не ставит интеллект вообще?! Для которых все наши полёты сознания — не более чем хитроумные, коварные умствования, без чёткой конкретной цели? Блажь всё имеющих баловней судьбы? А их самих изначально интересует лишь низменное и приземлённое?.. Это было первое, что нас погубило, Леон — низменное в интеллектуалах, и в тех, кто был в нашем раю в числе простых рабочих лошадок.