Тузы за границей - Мелинда М. Снодграсс

Поляков отвез его в один надежный дом в Восточном Берлине, где после продолжительного спора между резидентами инопланетянина стали снабжать строго дозированным количеством алкоголя и женщин, пока он мало-помалу приходил в себя, а Поляков и еще по меньшей мере десяток его коллег по очереди допрашивали его. Даже сам Шелепин выкроил время и приехал к ним из Москвы.

Через три недели стало ясно, что из Тахиона уже выжали все, что можно. Вернее, подозревал Поляков, такисианин просто восстановил силы настолько, чтобы выдержать любой допрос. Впрочем, он уже снабдил их таким количеством сведений об американских тузах, истории и науке своей родной планеты и собственно вирусе дикой карты, что, с точки зрения его тюремщиков, вполне заслужил медаль и пенсию.

С ним почти так и поступили. Как и немецких инженеров ракетчиков, взятых в плен после войны, Тахиона решили без лишнего шума репатриировать, в его случае – в Западный Берлин. Заодно они переправили в тамошнее подполье и Полякова, надеясь, что такисианин напоследок скажет ему что-нибудь интересное. Из-за того, что произошло в Восточном Берлине, они уже никогда не могли бы стать друзьями. Но время, проведенное вместе в западном секторе, пошло на пользу их отношениям.

– За сорок лет, прожитых на этой планете, я научился каждый день готовиться к чему-нибудь новому, – сказал Тахион. – Я думал, вы давно уже умерли.

– Это событие не за горами, – ответил Поляков. – Однако вы сейчас выглядите куда лучше, чем в Берлине. Для вас время течет медленно.

– Порой даже чересчур медленно.

Некоторое время они ехали молча, притворяясь, будто любуются окрестностями, хотя на самом деле каждый из них перебирал воспоминания.

– Зачем вы здесь? – спросил наконец Тахион.

– Чтобы получить один должок.

Тахион еле заметно кивнул – надо же, как ассимилировался!

– Так я и думал.

– Вы знали, что в один прекрасный день это произойдет.

– Разумеется! Прошу вас, не поймите меня превратно! У моего народа принято держать свое слово. Вы спасли мне жизнь. Вы имеете право на все, что я могу вам дать. – Он натянуто улыбнулся. – На этот раз.

– Насколько близкие у вас отношения с сенатором Грегом Хартманном?

– Он один из самых высокопоставленных членов нашей делегации, так что мне приходилось иметь с ним дело. Хотя, понятно, в последнее время не так часто, после того кошмара, который произошел в Берлине.

– Что вы о нем думаете – как о человеке?

– Я не настолько хорошо его знаю, чтобы судить. Он политик, а я, как правило, презираю политиков. В этом смысле я считаю его наименьшим злом. Например, он кажется искренним в своей заботе о джокерах. Возможно, в вашей стране этот вопрос стоит не так остро, но в Америке это больная тема, сравнимая с правом женщин на аборты. – Он помолчал. – Сильно сомневаюсь, чтобы он пошел на какое-либо… гм… соглашение, если вы говорите об этом.

– Да вы, я вижу, начитались шпионских романов! Меня более интересует, скажем так, политический анализ. Есть ли вероятность, что он станет президентом Соединенных Штатов?

– Есть, и немалая. Нынешний кризис подорвал репутацию Рейгана[122], к тому же он, на мой взгляд, не слишком хороший человек. Явного преемника у него нет, а за время, оставшееся до выборов, состояние американской экономики, скорее всего, еще ухудшится.

«Вот тебе и первая часть головоломки: есть американский политик, за которым тянется шлейф загадочных смертей, достойный самого Берии или Сталина… А вот и вторая: этого самого политика похищают – причем дважды. А он совершает побег при загадочных обстоятельствах – тоже дважды».

– У демократов есть несколько кандидатов, но ни одного такого, у которого не было бы уязвимых мест. Харт, скорее всего, снимет свою кандидатуру. Байден, Дукакис, любой другой могут исчезнуть хоть завтра. Если Хартманн сумеет собрать сильную поддержку и представится подходящий случай, он вполне может выиграть выборы.

На недавнем совещании в московском центре прозвучал прогноз, что следующим президентом Соединенных Штатов станет Доул. Стратеги из Института США и Канады уже начали создавать экспертную психологическую модель сенатора из Канзаса. Однако это были те же самые аналитики, которые предсказывали победу Форда над Картером и победу Картера над Рейганом. Исходя из того принципа, что ничто и никогда не происходит так, как говорят эксперты, Поляков был склонен поверить Тахиону.

Даже теоретическую возможность того, что Хартманн займет президентский пост, не следовало сбрасывать со счетов – если он туз! За ним нужно приглядывать, остановить его в случае необходимости, но московский центр никогда не даст добро на такой шаг, в особенности если он противоречит их дорогостоящим изысканиям.

Водитель, как они договорились заранее, повез их обратно в гостиницу. Остаток пути они провели в воспоминаниях о двух Берлинах и даже о Гамбурге.

– Вы не удовлетворены, не так ли? – спросил под конец Тахион. – Вы ведь хотели получить от меня нечто большее, нежели поверхностный политический анализ, верно?

– Вам известен ответ на этот вопрос.

– У меня нет никаких секретных документов, которые я мог бы передать вам. И меня едва ли можно назвать неприметной личностью, чтобы из меня вышел шпион.

– У вас есть ваши способности, Тахион…

– И мои ограничения! Вам известно, на что я пойду, а на что – нет.

– Я вам не враг! Я единственный, кто вообще помнит о вашем долге, а я выхожу в отставку в августе. После этого я стану всего лишь стариком, который пытается сложить воедино части головоломки.

– Так расскажите мне о вашей головоломке…

– Это было бы непростительной глупостью с моей стороны.

– Как тогда я смогу вам помочь? – (Поляков ничего не ответил.) – Боитесь, что, если зададите мне простой вопрос, я слишком много буду знать. Ох уж эти русские!

На мгновение Поляков страстно пожалел, что вирус дикой карты не наделил его способностью читать мысли. Тахион очень во многом походил на человека, но он был такисианин – и Поляков до сих пор так и не смог решить, говорит он правду или нет. Неужели ему придется довериться такисианскому слову чести?

Такси остановилось у обочины, и водитель распахнул дверцу. Но Тахион не спешил вылезать.

– Что будет с вами?

«И действительно, что? – промелькнуло в голове у Полякова. – Я стану почетным пенсионером, как Хрущев, смогу проходить всюду без очереди и буду вспоминать о своих похождениях за бутылкой водки с людьми, которые все равно мне не поверят».

Такисианин поколебался.

– Долгие годы я ненавидел вас – не за то, что вы сыграли на моих слабостях, а за то, что спасли мне жизнь. Я был в Гамбурге потому, что хотел умереть. Но теперь у меня наконец появилось что-то такое, ради чего стоит жить, – это произошло совсем недавно. Поэтому я вам благодарен.