Мужчины не ее жизни - Джон Ирвинг

Еще он заметил, что убийца укусил Рои, а то, как бесцеремонно было сброшено с кровати ее тело, наводило на мысль, что в этом убийстве не было ничего ритуального. Ее, скорее всего, задушили, но синяков от пальцев у нее на шее не обнаружилось; это свидетельствовало, что ее задушили, обхватив за шею всей рукой, а не ладонью, подумал haafdagent.

Тогда он обратил внимание и на стенной шкаф с туфлями, стоявшими носками наружу; пара туфель выбивалась из этого ряда (валялась отдельно), в середине которого было пустое место, достаточное для того, чтобы туда поместилась еще одна пара.

«Черт! Здесь был свидетель!» — решил тогда Харри.

Он знал, что Рои была одной из немногих проституток, которая могла проявить сочувствие к начинающим товаркам. Еще ему было известно, как она это делала: она позволяла начинающим наблюдать за ней с клиентом, чтобы узнать, что от них требуется. Не одну девушку прятала она в своем стенном шкафу. Харри узнал о методе Рои на одном из собраний для начинающих в «Красной нити». Но Рои уже давно не ходила на эти собрания; Харри даже не был уверен, проводятся ли там еще собрания для начинающих проституток.

В открытых дверях комнаты Рои сидела, рыдая, девушка, обнаружившая ее тело. Звали ее Аннеке Сметс. Она была излечившейся героиновой наркоманкой, по крайней мере ей удалось убедить Рои в том, что она излечилась. Аннеке Смете не была одета для работы в окне; обычно она надевала кожаный топ, а теперь он висел в стенном шкафу, где Харри видел его.

Сейчас сидящая в дверях Аннеке выглядела простоватой и растрепанной. На ней был мешковатый черный свитер с растянутыми рукавами и джинсы с дырами на обоих коленях. Никакой косметики на ней не было, даже губы остались ненакрашенными, а волосы были грязны и стояли торчком. Единственной развратной деталью в этой простоватой девушке была татуировка в виде молнии (хотя и маленькой) с внутренней стороны запястья.

— Похоже, кто-то наблюдал за этим из стенного шкафа, — начал Харри.

Не прекращая рыдать, девушка кивнула.

— Да, вроде бы.

— Может, она давала урок какой-нибудь начинающей? — спросил Харри у Аннеке.

— Я такой не знаю, — сказала рыдающая девушка.

Так Харри Хукстра (еще до того, как свидетельские показания Рут Коул были доставлены в полицейский участок на Вармусстрат) начал подозревать, что у этого убийства был свидетель.

— Господи! — вдруг воскликнула Аннеке. — Никто же не забрал ее дочку из школы! Кто скажет ее дочери?

— Ее уже забрали, — солгал Харри. — Ее дочери уже сказали.

Но правду он сказал несколько дней спустя, когда его лучший друг из детективов, Нико Янсен, захотел перекинуться с Харри парой слов — наедине. Харри знал, о чем будет эта «пара слов».

На столе Янсена лежали путеводители по Парижу. На всех книгах Харри Хукстра написал свое имя. Нико Янсен открыл один из путеводителей на странице, где говорилось об отеле «Дюк де Сен-Симон». На полях Харри написал: «Самый центр Фобур Сен-Жермен, замечательное место».

— Это твой почерк, Харри? — спросил его Янсен.

— Мое имя написано на обложке, Нико. Ты что — не заметил моего имени? — спросил своего друга Харри.

— Ты собирался с ней в путешествие? — спросил детектив Янсен.

Харри был полицейским более трех десятилетий, но только теперь он понял, что значит быть подозреваемым.

Харри объяснил, что Рои часто путешествовала, а он, Харри, он только книги читал. Он давно уже давал ей свои путеводители, сказал Харри. Она часто спрашивала у него совета — куда ей поехать и что там посмотреть.

— Но у тебя не было связи с Рои, а? — спросил Нико. — Ты с ней никогда не путешествовал?

— Нет, никогда, — ответил Харри.

Вообще-то полицейским всегда нужно говорить правду, это правильно. У Харри не было связи с Рои, и он никогда не путешествовал с ней. Это было правдой. Но полицейским вовсе не обязательно знать все. Нико Янсену вовсе не обязательно было знать, что Харри боролся с искушением. Изо всех сил боролся!

В последнее время сержант Хукстра надевал полицейскую форму, только когда квартал красных фонарей наводняли туристы или приезжие. (На похоронах Рои он тоже был в форме.) А если вставал вопрос о том, чтобы провести экскурсию, то во Втором участке выбор неизменно падал на Харри, не только потому, что он владел английским (и немецким) лучше любого другого полицейского в участке на Вармусстрат, но еще и потому, что он был признанным экспертом по кварталу красных фонарей и любил водить туда людей.

Один раз он показывал де Валлен группе монахинь. Нередко водил он по «маленьким стенам» и школьников. Проститутки в окнах спокойно отворачивались, увидев детей, но как-то раз одна из женщин в окне резко задвинула шторы; позднее она сказала Харри, что среди детей узнала собственного ребенка.

Если нужно было общаться с прессой, то во Втором участке выбор тоже всегда падал на сержанта Хукстру. Поскольку самооговоры среди подозреваемых не были редкостью, Харри, разговаривая с прессой, быстро научился не вдаваться в подробности преступления, напротив, он нередко даже предоставлял журналистам ложные подробности, что позволяло быстро выявлять всяких психов. В случае с «Красной» Долорес он смог спровоцировать пару ложных признаний, сказав журналистам, что Рои была удушена после «отчаянной борьбы».

Два ложных признания сделали люди, которые утверждали, что удушили Рои пальцами. Один из них убедил жену расцарапать ему лицо и тыльные стороны ладоней; другой упросил подружку ударить его несколько раз по голеням. В обоих случаях вид у них был такой, будто они участвовали в «отчаянной борьбе».

Что же касается реального метода поиска того, кто убил Рои, то детективы не теряли времени за своими компьютерами; они передали необходимую информацию в отделение Интерпола в Висбадене в Германии, после чего выяснилось, что похожее убийство проститутки произошло пятью годами ранее в Цюрихе.

Единственное, что удалось Рои, это сбить с него одну из туфель. Проститутка в районе Лангштрассе в Цюрихе оказала чуть больше сопротивления; видимо, во время короткой борьбы она сломала ноготь. Под сломанным ногтем проститутки обнаружились волокна ткани, предположительно с костюма убийцы; ткань была дорогая, но что это давало сыщикам?

Самая убедительная связь между убийством в Цюрихе и убийством Рои в Амстердаме состояла в том, что в обоих случаях присутствовал торшер с колпаком и лампой, вывинченной, но оставшейся неповрежденной. Цюрихской полиции не было известно, что жертву фотографировали. У цюрихского убийства не было свидетеля, и никто не переправил в цюрихскую полицию тюбик с поляроидным покрытием, на котором остался идеальный отпечаток большого пальца правой руки убийцы.

Однако ни один из отпечатков, найденных в комнате проститутки на Лангштрассе в Цюрихе, не совпадал с амстердамским отпечатком большого пальца, не нашлось такого отпечатка и в картотеке Интерпола в Висбадене. Вторым отпечатком на тюбике был четкий маленький отпечаток указательного пальца правой руки. Это указывало, что предполагаемый свидетель подобрал(а) тюбик большим и указательным пальцами. (Свидетель, как все решили, видимо, был женщиной, поскольку отпечаток указательного пальца был гораздо меньше, чем отпечаток большого пальца вероятного убийцы.)