Тьма египетская - Михаил Попов

— Доносит начальник гарнизона Мемфиса Андаду.

Апоп, весь собравшийся лицом, даже как бы сделавшийся суше и подвижнее, взял у него свиток и развернул. И почти сразу же сказал:

— Это Яхмос.

Продолжил просматривать папирус, сообщая подробности:

— Тайно построил флот во время осады. На вёслах и под парусами вниз по течению. Миновал Мемфис два дня назад. Ночью. Надо признать, совершенно неожиданно.

Царь подошёл к парапету, огораживающему площадку башни, и долго рассматривал непрошеный флот. Его пальцы медленно проходили туда-сюда по кирпичу, глаза надменно прищуривались, губы медленно боролись друг с другом.

Гонец лежал у него за спиной в полном беспамятстве, понимая, что даже если он умрёт, то не искупит вину опоздания.

— Он хочет, чтобы его уничтожили именно под стенами Авариса, это чрезвычайное самомнение. Бык мечтает, чтобы его закололи не простые мясники, но хозяин стада. Что ж, вожделеющий да обретёт. Подойди-ка сюда, Мериптах.

Внизу, на дамбе, отделяющей от большой воды набережную старого порта, уже строились лучники, множественный стук копыт тек по центральным мощёным улицам Авариса. Город демонстрировал готовность к сопротивлению. Пусть большая часть войска раскидана мелкими порциями вдоль бесконечной реки, в стенах столицы найдутся такие, кто умеет держать оружие в руках.

— Мериптах!

Апоп медленно, как корабль, развернулся.

Мальчика на вершине башни не было.

Апоп покраснел лицом, как хисамский Сет, так что на фоне солнечного диска сделался чёрен, и сказал распластанному на кирпиче гонцу:

— Догони его.

Тот поднялся, хотя было понятно, что это всё ещё выше его сил, и сделал несколько шагов к лестнице.

— Догони мальчика!

Гонец повернулся и рухнул вниз, ломая ноги и закупоривая путь.

Яхмос стоял, широко расставив ноги, на носу своего великолепного флагмана, корабля «Телец», и не отрываясь смотрел на торчащую из плоской, утекающей к горизонту панорамы города башню.

— Она меньше, чем мне рассказывали. И она из глины. Когда мы её снесём, о ней никто и не вспомнит.

Предводитель фиванского войска был доволен собой. Ещё месяц назад под стенами ничтожной Дендеры он ощущал себя на краю катастрофы. Отступление было равносильно гибели. Армия наказания пришла бы из Авариса обязательно и скоро. И даже без этого пришлось бы расстаться с командным и независимым положением. Лежачий брат и подземный жрец не упустили бы случая повесить какие-нибудь вериги на его длинностопые ноги.

Простая мысль — превратить пешую армию в плавучую — оказалась не просто наглой, но и правильной. Главное, удалось сохранить в тайне столь массовое и стремительное строительство, а потом ночную погрузку полков и стремительное отплытие из скрытых в камышах каналов. Яхмос не рассчитывал появиться перед физиономией Авариса совсем уж неожиданно. Вон та фигура на вершине нелепой, похожей на кишку торчком, башни, несомненно, сам Апоп. Наверняка две последних ночи он провёл там, высматривая стаю неожиданных и непрошеных фиванский гусей. Конечно, в столицу посланы гонцы из гарнизонов, что миновались под покровом короткой ночи, но всё равно это утреннее явление бесчисленных речных колесниц в высшем смысле неожиданность для нечистых. В этот раз даже высшие силы были на стороне детей Черной Земли. Бог Шу, вечно направляющий свои усилия против течения Нила к его верховьям, в этот раз помогал, толкая паруса к дельте.

По равнине города справа налево перекатывались клубы приглушённого барабанного боя и вздымались на круглых, низкорослых башнях вертикальные чёрные дымы.

Оповещение.

Только как бы нечистые сейчас не изготовились, каждые девять из десяти всадников их армии ныне не здесь, а рассыпаны по гарнизонам.

Яхмос удовлетворённо сглотнул слюну, с удовольствием ощущая свой длинный голодный пищевод.

Они, конечно, ждут, что, обезумев от нагромождения удач, он прямо сейчас кинется на штурм дамбы, что перегораживает старую гавань. Полководец улыбнулся. Он не сдвинется с места, он будет нависать над душой Авариса, сдерживать тут все лучшие и главные силы, в то время как Нутернехт и Хнумхотеп, пробираясь по каналам и озёрам, коими так богаты здешние места, охватят расплывчатую столицу с боков и запустят заострённые египетские пальцы в щели слишком растянувшейся ограды.

Все «братья» змея собрались на башне для совета.

Начальник гарнизона «брат» Эта.

Смотритель зернохранилищ «брат» Акр.

Управляющий водами «брат» Лаг.

Смотритель библиотек, смотритель детских школ, смотритель тайных школ, начальник дворцовой охраны, начальник канцелярии, визирь гарема, главный конюший.

Они стояли, опустив головы, как люди, претерпевающие несчастье.

Апоп смотрел на них, ожидая от кого-нибудь из них слова. По традиции, первым среди прочих равных говорить должен был смотритель библиотек, «брат» Ат, но дело сейчас было такое, что не разрешается книжной мудростью. Начальник канцелярии, старший по возрасту, превосходящий всех умственными заслугами и почитаемый всеми братьями, тоже лишь вздохнул.

«Брат» Эта прокашлялся, признавая, что начинать сегодня — ему. Всё-таки в его ведении и стены, и башни, и тайные лазы, и тысячи стражников.

— Все мои люди на местах, даже ящерице и даже Ночью не проскользнуть незамеченной.

Апоп закрыл глаза и длинно вздохнул.

— Возьми добавочно людей с внутренних стен. Внешние должны быть непроницаемы.

«Брат» Эта кивнул, он уже сделал это, царь это знал, и начальник гарнизона знал, что он знает.

Царь, понимая, что скажет эти слова зря, всё же сказал:

— Будьте зорки, братья. Оповестите и втолкуйте что надо слугам и рабам. Обещайте награду, обещайте свободу.

Все кивнули. Горе первого из «братьев» было им не просто понятно, они нелукаво переживали его как собственную неприятность. Разумеется, и конюшни, и торговые ряды, и кварталы бедноты — всё то, что прилегает к внешним стенам, будет поставлено под ещё более неусыпный и даже въедливый присмотр.

Апоп знал, что эти люди его не подведут и сделают даже больше того, что обещают на словах. Он хотел было попросить их, чтобы они доносили ему немедленно обо всех новостях, но подумал, что и так уже немного обидел их своими понуканиями и советами. Их, всегда столь исчерпывающих в работе. В большей степени он боялся показаться недоверчивым, чем слабым.

Апоп откинулся в кресле, кладя руку на лоб. Главная неприятность не в том, что мальчика надо искать, а в том, что он убежал.

Неужели же всё, что было произнесено меж ними, произнесено зря!