Записки из чемодана. Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти - Иван Серов

Наши жмут на немцев — «давай больше». Те сопротивляются, заявляя, что производственные мощности не позволяют. Тогда наши говорят: «Ускорить процесс обработки» Немцы говорят: «Не можем, так как будет низкое качество». Наши говорят: «Учтем при приемке».

Немцы потихоньку идут на это, т. е. за счет плохого качества увеличивают выпуск продукции по репарациям, а наши представители принимают некачественный товар и отправляют в Москву, лишь бы план перевыполнить. Ведь немцы всегда славились качеством производства, конкурировали в этом с англичанами, а теперь посмотришь, как плохо стали делать ружья, велосипеды, ткань и т. д.[371]

Я на совещании комендантов городов и начальников СКП провинций обращал на это внимание, так они мне говорят, что наши советники получили план от своих наркомов и стараются выполнить и получить за это премии. Испортим немцев и будем получать дрянь.

Тов. Соколовский поехал в Москву, возможно, там что-нибудь добьется. Когда я был в Москве, мне многие министры жаловались на плохое качество изготовляемой немцами продукции.

Затянувшаяся немецкая командировка явно тяготила Серова. После лишения его большинства прежних полномочий (их, как уже говорилось, передали из МВД в МГБ), работы, достойной уровня Серова, в Германии для него не осталось. Не было теперь рядом и маршала Жукова.

Будучи «целым» зам. министра внутренних дел СССР, Серов руководил отныне лишь немецкими тюрьмами и спецлагерями. Права на самостоятельную оперативно-следственную работу он был лишен: даже войска МВД в зоне оккупации оперативно подчинялись теперь Абакумову.

Его последний «дембельский аккорд» — отправка в Союз немецких ученых и инженеров с семьями. 2 ноября 1946 года, едва два эшелона с переселенцами скрылись за горизонтом, Серов шлет депешу своему формальному начальнику, министру внутренних дел Сергею Круглову:

«…прошу Вашего разрешения возвратиться для дальнейшей работы по своей должности в Министерство. Для работы в Германии… останется отдел Внутренних дел Советской Военной Администрации во главе с генерал-майором тов. Мальковым».[372]

Ответа на письмо он, однако, не получил: понятно, что судьба Серова зависела отнюдь не от воли министра Круглова.

Лишь зимой 1947 года Сталин решает вернуть Серова на Родину: его повышают до первого зам. министра, возлагая контроль за основными участками работы МВД, в том числе Главным управлением милиции и Главным управлением по борьбе с бандитизмом. Теперь он должен побороть расцветшую после войну уголовную преступность.

Это был один из самых тяжелых этапов в жизни Серова. В Москве он сразу же попадает в эпицентр лубянско-кремлевских заговоров и интриг.

К тому моменту его заклятый враг Виктор Абакумов уже сменил многолетнего наркома-министра, верного бериевца Всеволода Меркулова. В мае 1946-го он возглавил МГБ СССР. (Накануне, в марте, прошла административная реформа, преобразовавшая наркоматы в министерства.).

Сталин умел, а главное, любил стравливать своих бульдогов под ковром. По решению вождя Берия теперь был полностью отведен от силового блока и целиком сосредоточился на главном национальном проекте: атомном. (В этом проекте, кстати, Серов тоже принимает активнейшее участие и даже входит в состав Спецкомитета по ракетной технике.).

Вскоре после прихода Абакумова между двумя ведомствами разгорается самая настоящая война.

Горячее дыхание Абакумова за спиной Серов ощущает уже давно: об этом упоминается и в предыдущих главах. Год назад из арестованных жуковских генералов в МГБ уже выбили показания против Серова. Только вмешательство Сталина спасло тогда его от расправы. Сталин же и возвращает Серова в Москву: хотя понимает, что Абакумов от него не отстанет.

Новый шеф МГБ системно наступает МВД на пятки: он добивается передачи к себе одной милицейской службы за другой. Погоны ГБ надевают правительственная связь, внутренние войска, служба наружного наблюдения, Гохран, пограничники, ГУББ, транспортная милиция; а под конец, в октябре 1949-го, и вся милиция в целом.[373]

Куратором большинства этих служб — кстати, наиболее многочисленных в МВД, — был как раз Серов.

Передача подразделений из МВД в МГБ сопровождалась чисто коммунальными склоками. Руководство Лубянки открыто настраивало подчиненных против МВД. Как писал Серов в жалобе Сталину 8 февраля 1948 года, «…под руководством АБАКУМОВА созданы невыносимые условия совместной работы органов МГБ и МВД… АБАКУМОВ навел такой террор в Министерстве, что чекисты, прослужившие вместе 20–25 лет, а сейчас работающие одни в МВД, другие в МГБ, при встречах боятся здороваться…».[374]

Впрочем, лишение МВД рычагов влияния и междуведомственные распри были еще не самым страшным злом…

С переездом Серова в Москву нападки на него Абакумова не прекратились, а возобновились с удвоенной силой.

Уже весной 1947 года чекисты приступают к проверке его родословной: якобы до революции отец Серова служил в жандармском управлении. Они даже выезжают к нему на родину, в Вологодскую область, но, увы, ничего не находят.[375]

Тогда Абакумов прибегает к прежней тактике: фабрикации компромата на Серова. С конца 1947 года начинаются аресты его бывших подчиненных по Германии: генералов МВД-МГБ Бежанова, Клепова, Сиднева. От них требуют показаний на 1-го зам. министра. Все они, после усиленных допросов (Абакумов беседует с ними лично), уличают Серова в мародерстве, присвоении денег и ценностей.

Это отлично ложится в канву прежних обвинений против маршала Жукова и его генералов: им тоже вменяют вагоны с награбленными трофеями из Германии.

Следователи МГБ вновь пытаются связать Серова и Жукова вместе. (Квинтэссенцию «нужных» показаний четко сформулировал экс-начальник оперсектора МВД в Берлине генерал-майор Сиднев: «Оба они были одинаково нечистоплотны»).[376].